Горячий снег. Батальоны просят огня. Последние залпы. Юность командиров. Юрий Бондарев

не было видно лица его, лишь в холодке ощутимо запахло тройным одеколоном, и Бессонову почудилось, что начальник штаба, прощаясь, хочет пожать ему руку в знак солидарности, но не решается.

      – Будем надеяться, – сказал Бессонов и, коротко обменявшись с Яценко рукопожатием, вышел на улицу.

      Ветреная декабрьская ночь чернела над степью с рассыпанными по чистому небу созвездиями. Уже подходя к темневшей на дороге машине, Бессонов услышал хлопанье двери за спиной, похрупывание снега и полуобернулся, надеясь увидеть начальника штаба, недосказавшего что-то. Но это был Веснин. Вышагивая цапельно-длинными ногами, он подошел к Бессонову, сказал с некоторым замешательством:

      – Петр Александрович, шут с ними, с пельменями! Разреши присоединиться? Не возражаешь, если я с тобой на энпэ?

      – Не понимаю. Член Военного совета не обязан, как я знаю, спрашивать разрешения у командующего, где находиться. Сам волен решать.

      Веснин рассмеялся:

      – Петр Александрович, ты огорошиваешь меня своей, прости, прямотой. Что я должен ответить?..

      – А вот что… – Бессонов отвел Веснина от машины в сторону. – Хочу задать еще один очень прямой вопрос. Как коммунист коммунисту… Если тебе, Виталий Исаевич, кто-то посоветовал присматривать за новым командующим, как за малым дитятею, особенно при вступлении в должность, то отношения наши грозят осложнениями. С трудом будем терпеть друг друга. – Он помолчал, и Веснин не перебивал его. – Если же это не так, готов немедленно извиниться за вышесказанное.

      – Петр Александрович, – Веснин даже сдернул очки, с грустным вниманием глядя близорукими глазами, – спасибо за откровенность. Но заявляю тоже совершенно искренне: если бы кто-то попытался насторожить мое внимание в твою сторону, я послал бы этого дурака к чертовой матери, если не дальше! Больше добавить ничего не могу.

      – Благодарю, – усмехнулся Бессонов. – Извини за этот разговор.

      – Напротив, – сказал Веснин, – я хотел бы, чтобы у нас нашлось время поговорить более обстоятельно. Только не в машине, конечно.

      – В дивизии поговорим, – пообещал Бессонов. И суховато добавил: – Разумеется, если немцы позволят…

      Глава восьмая

      В третьем часу ночи дивизия полковника Деева, завершив двухсоткилометровый марш, вышла в заданный район – на северный берег реки Мышкова – и без отдыха стала занимать оборону, вгрызаться в мерзлую землю, твердую, как железо. Теперь все уже знали, с какой целью занимался этот рубеж, представлявшийся в воображении последним барьером перед Сталинградом.

      Тяжкое погромыхивание отдаленного боя, доносившееся спереди, накалилось в четвертом часу ночи. Небо на юге посветлело – розовый сегмент, прижатый темнотой к горизонту. И в коротких затишьях в той стороне, откуда приближалось невидимое, неизвестное, слышны были на занимаемом рубеже скрежет лопат в звонком каменном грунте, тупые удары кирок, команды, фырканье лошадей. Два стрелковых батальона, три батареи артполка и отдельный противотанковый дивизион были