Ночи большого города. Натали Гарр

стремительно встает со стула и торжественно поднимает свой бокал. – Ваше здоровье!

      – Ваше здоровье! – присоединяется к нему Стюарт.

      Я молча отхлебываю шампанского, которое отчего-то кажется мне нестерпимо сладким, и погружаюсь в свои раздумья.

      В этом доме существует только одна запретная тема, затрагивать которую не дозволено даже Риз. Мануэла. Выходит, это из-за нее.

      Он ненавидит праздники из-за нее! Что она сделала с ним? В кого превратила? Неужели эта мертвая девица вечно будет стоять между нами, как Великая Китайская стена? Мне больно от этой мысли. И с какой это стати Роберт постоянно винит себя в ее смерти?! Эта дурочка сама села за руль, сама умчалась хрен знает куда и сама не справилась с управлением. Все, конец истории!

      – Приятного аппетита, мисс, – встрепенувшись, я фокусирую зрение на Анетт. Она кладет мне индейку с овощами, но я не голодна. Я расстроена и сердита, потому что устала от этого назойливого призрака, мешающего моему счастью.

      – Тебе нехорошо? – Роберт мягко сжимает мое бедро, и впервые со дня нашего знакомства мне по-настоящему хочется его стукнуть. Лжец!

      – Нет, с чего ты взял?

      – Ты ничего не ешь.

      – Просто задумалась, – для убедительности нанизываю на вилку кусочек индейки и погружаю в рот. Вкусно.

      Через минуту за столом разворачивается дискуссия о предстоящем отдыхе Стюарта и Риз. Они собираются на недельку в Эл-Эй и вчера забронировали номер в «Ритц-Карлтоне».

      Эл-Эй…

      Я бы с удовольствием пожила там некоторое время, подальше от зоркого ока своей тетки, но, увы, у меня экзамены. Да и Роберт носится со своей работой, как кенгуру с детенышем.

      В полночь, когда все темы уже были исчерпаны, все напитки испиты и все десерты распробованы, мы вшестером дружно обменялись подарками.

      Эддингтоны подарили мне клевую дизайнерскую сумочку, думаю, Фабио оценит, Кристина и Майк – iРad, а Роберт золотые часы от Cartier.

      Естественно, мои презенты оказались гораздо скромнее, чем я могла себе представить, но какое это теперь имело значение?

* * *

      – И все-таки с тобой что-то не так.

      Дома Роберт опять заводит свою шарманку. Он снимает с себя рубашку, переодевается в серые тренировочные штаны и изможденно плюхается в кресло.

      – Ты твердишь об этом с тех пор, как мы сели в машину. Я что, неважно выгляжу?

      – Нет, детка, но ты чересчур тихая.

      Может, поговорить с ним об этом? Сейчас? О боги.

      – Риз сказала, что ты любил праздники. Почему это изменилось?

      – Господи, Кэтрин, – он хмурится, – я был ребенком. Людям свойственно взрослеть и менять предпочтения, разве нет?

      – Да, но… судя по всему, твои предпочтения поменялись относительно недавно, так что не пытайся сбить меня с толку.

      – Сбить тебя с толку?

      Я киваю.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Это из-за нее, да? Из-за Мануэлы?

      Он глубоко вздыхает, очевидно, раздраженный моей навязчивостью,