Дурацкая память. Фантасмагория. Лана Игнатьева

смерть одной из самых страшных бед, с которыми сталкивается человечество, ничего подобного не рекомендует.

      Чем лучше вы освоили ее этические принципы и, соответственно, чем счастливее стали, тем больше, на первый взгляд, вы теряете в случае смерти. В философии Аристотеля нет ни одного указания на то, что смерть обязательно нужно принять или смириться с ней. Зато повсеместно присутствует идея, что осознание собственной смерти и всего с ней сопряженного может послужить хорошей опорой для прекрасной жизни и ухода из нее.

      У нас есть свобода воли, свобода действий и потенциал для огромного счастья, которые обеспечивает нам правильную жизнь и круг любящих людей. Ницше придерживался взглядов, больше схожих с аристотелевскими. Признавая свою бренность и оставляя надежду на посмертное существование, мы, как зрелые люди, принимаем полную ответственность за состояние имеющейся действительности, что в свою очередь влечет за собой необходимость жить более полнокровно и деятельно. Рассуждая о том, можно ли назвать счастливым человека, который уже умер, Аристотель обнаруживает среди свойств смерти нечто, как ни странно, утешительное.

      После кончины многое, несомненно, меняется, но одно остается совершенно неизменным – это личность умершего. То самое неповторимое «я» обозначается четче и резче, утратив вследствие смертности способность к дальнейшим метаморфозам. В истории человечества и в памяти других людей отпечатывается окончательный образ вашей уникальной личности. Когда смерть уносит кого-то из членов семьи, домочадцы продолжают оглядываться на него, иногда больше, чем при жизни, поскольку теперь его место и роль обретают окончательную определенность.

      Традиционную мечту считают важнейшим фактором мотивации, познавательной и творческой активности. В этой связи мечта рассматривается как самая первая стадия цикла человеческой деятельности, завершающей стадией которого должно стать достижение цели.

      В то же время, мечта может играть роль психологического инструмента бегства от действительности. Таким образом, в зависимости от волевых свойств личности, одна и та же мечта может играть как мобилизирующую, так и демобилизирующую функцию. Мечтания в сочетании с надеждой могут быть одновременно наслаждением и побуждением к действию, к преодолению своей лени и малодушия. Мечта – особый вид воображения, заветное желание, исполнение которого часто сулит счастье. Это могут быть просто желания, по каким-то причинам не выполненные в момент их возникновения, но человек все же желает, чтобы они воплотились в реальность, то есть надеется.

      Мечты и надежды – это одна из самых опасных вещей в жизни. Дело в том, что большинство из них никогда не сбудется. И чем больше надежды, тем сильнее будет разочарование, которое в свою очередь станет причиной болезни, так как болезни являются следствием разочарований.

      Находясь в своих мечтах, а часто