Полет дикого гуся. Изыскания в области мифологии. Джозеф Кэмпбелл

остаются незавершенными и разбегаются во все стороны похожего на сеть переплетения мира наших мыслей. Из более плотного места такого сплетения вырастает затем, слово гриб из мицелия, желание сновидения».

      В том же ключе рассуждал и Карл Юнг: «Сновидение, как и любой элемент психической системы, есть результат психической целостности; поэтому-то в сновидении можно обнаружить все то, что спокон веку имело значение для людей. Как человеческая жизнь сама по себе не ограничена тем или другим инстинктом, а строится на основе многообразия влечений, потребностей, нужд, физических и психических обусловленностей, так и сновидение невозможно объяснить тем или другим элементом, сколь разительно простым ни казалось бы такое объяснение. Можно быть уверенным: оно неправильно, потому что никакая простая теория влечения никогда не была в состоянии постичь человеческую душу, эту мощную и загадочную вещь, – а потому и сновидение как ее выражение. Чтобы хоть немного заглянуть в его подлинную суть, нам нужны снасти, с трудом собираемые по всем областям гуманитарных наук»¹².

      Юнг выделял компенсаторную и проспективную функции сновидения, и то же, заметим, справедливо для мифа. «Как правило, – отмечал он, – бессознательное содержание даже контрастно по отношению к сознательному, что особенно заметно, когда сознательная установка имеет исключительно определенную направленность, чреватую опасностью для жизненных нужд индивидуума. Чем большей односторонностью страдает сознательная установка и чем больше она отклоняется от оптимума условий жизни, тем больше вероятность появления ярких сновидений с сильно контрастирующим, но целесообразно компенсирующим содержанием, – тогда они выражают психическую саморегуляцию». Чуть ниже он сравнивает эту компенсаторную деятельность психики с тем, как организм избавляется от болезни: «И если тело целесообразно реагирует на ранения, инфекции или ненормальный образ жизни, то и психические функции совершенно так же реагируют на неестественные или угрожающие нарушения, создавая целесообразные средства защиты»³. В этом смысле и в этой мере, разумеется, сновидение, образ, кошмар действительно имеют «значение» – аналогичное тому, что есть у чиханья, нагноения раны или высокой температуры.

      Учение пророка тогда будет иметь такое же «значение», но для целого народа: его задача – указать здоровую стезю и удержать на ней. Впрочем, путеводные мифологические символы – представления о божественном, ритуалы искупления, празднества гармонии с природой и т. д. – даже после обновления через то или иное учение имеют целительное воздействие, только пока сохраняется породивший их контекст. Переходы от охоты к земледелию, а от земледелия – к промышленности необходимо влекут и смену символов, только если их не поддерживать искусственно. Но в таком случае они сами становятся возбудителями болезни, для избавления от которой понадобятся новые образы, новые пророчества и пророки,