Солдаты эры Водолея. Дмитрий Агалаков

ковре лежал цветной плакат. Там, наверху огненной пирамиды, стоял молодой мужчина – статный, темноволосый, в черном фраке и цилиндре, с тростью. Он был худощав, но чувствовалась в его фигуре недюжинная сила. Лицо этого человека было как раз из тех лиц, которые называют аристократическими, утонченными. Надпись гласила: «На манеже – Белый Король!»

      – Кто это? – спросил Вадим у хозяина дома.

      – Здесь же написано: «Белый Король», – ответил тот. – Всемирно известный маг, самый талантливый изо всех иллюзионистов на нашей планете. Копперфильд в сравнении с ним – ребенок. Эта пирамида Белого Короля из огненных кругов – чудо. Никем не раскрытое. Вообще он был мастер на всякие чудеса. Его все звали «маэстро». Двадцать пять лет назад мне удалось познакомиться с ним в Мексике, – продолжал Аристарх Иванович. – Мы были там на гастролях. С одним представлением заехал туда и Белый Король. Тогда, четверть века назад, он пожал мне руку. Помню здоровенный изумруд в золотой оправе на его безымянном пальце! Мы, советские артисты, смотрели на этого мага, как на восьмое чудо света. Что и говорить – кудесник, да еще богач! Маэстро назвал меня «русским богатырем». А еще сказал: «У меня такое чувство, точно я вас давно знаю. Очень давно!» Вот так-то! А спустя еще лет десять мне передали журнал «Штерн». На Белого Короля было совершено покушение. В него стрелял спятивший тип из Скандинавии, некий Адольф Адельборг, уже старик. – Аристарх Иванович взял со стола старый немецкий журнал, развернул его. – Взгляни на эту физиономию…

      Вадим поморщился: рожа у типа и впрямь была неприятная, к тому же едкая, с хищным взглядом. Сам он был сухоньким, в задрипанном плащике и беретике, с жидкими седыми волосами. Полисмены крепко скрутили эту щепку.

      – Он выпустил в маэстро обойму с близкого расстояния, – продолжал Дронов. – Этот говнюк не объяснил своего поступка. Кажется, его признали сумасшедшим. Белый Король выжил, но уже не смог принимать участия в выступлениях. – Аристарх Иванович откашлялся в кулак. – Помню, когда маэстро пожал мне руку, я представился. И он – в ответ. Знаешь, как его звали? – Дронов ткнул в гостя пальцем. – Константин Остберг. Ка Остберг.

      Вадим с недоверием посмотрел на плакат.

      – Но какое он имеет отношение к истории? Простой циркач… – Вадим осекся, но Аристарх Иванович великодушно пропустил его реплику мимо ушей.

      Он взял со стола еще один старый потрепанный журнал, на этот раз «Вокруг света», развернул его.

      – Читаю, – сказал он. – «В мае этого года, после покушения, знаменитый иллюзионист Белый Король раз и навсегда ушел со сцены. Впрочем, нищенское существование ему не грозит. Белый Король имеет княжеский титул, он – потомок древнего аристократического рода, владеющего землями в Европе, и остаток жизни, как маэстро объяснил журналистам, он проведет в одном из своих замков». – Аристарх Иванович поднял брови. – Так что ты прав, дружище, простой циркач вряд ли будет хорошим историком. Но Белый Король – не простой циркач. Я уверен, что писал тебе именно он. Поезжай, Вадим, заодно передашь от меня привет, если, конечно, этот иллюзионист еще помнит «русского богатыря».