Алые небеса Сеула. Катерина Райдер

из черных бобов, – отвечаю развернуто, но сухо, решив, что название американке все равно ничего не прояснит. – Садись, ешь. В бумажном пакете – лекарства по рецепту. – Но в поле моего зрения попадает отекшая лодыжка, перемотанная намокшим эластичным бинтом, и проклятое чувство ответственности начинает барахтаться в груди и мерзко скрести по ребрам.

      Ким Соджин, да тебе в благотворительный фонд нужно устраиваться, а не в «Пак-Индастриал»!

      Мэри между тем тянется за лапшой, на поедание которой потратит не меньше пятнадцати минут, а палочками и вовсе тридцать.

      Но ведь я хочу уйти поскорее, поэтому перехватываю руку девушки и, вынудив посмотреть на себя, строго проговариваю:

      – Сначала сменим повязку. Как ты вообще додумалась лезть в воду в бинтах? Не могла подождать до утра? Давай сюда… – Пододвигаю к ногам американки стул.

      Молчу, пока она размещает на нем свою пятую точку. Присаживаюсь, упираясь коленом в пол, предварительно стащив со стола бумажный пакет. Разрываю его зубами, вываливаю содержимое на паркет: согревающая мазь для связок, пластыри, гель от отека, запасной комплект эластичных лент, таблетки – они сейчас не понадобятся.

      Перебинтую и распрощаюсь.

      – Сиди смирно! – шикаю с угрозой, разматывая мокрый бинт.

      Голеностоп брюнетки раздут. Возле косточки красуется расплывчатый фиолетовый синяк. Смазываю его противоотечным средством, касаясь кожи максимально бережно. Перехожу на заднюю сторону лодыжки, где уверенно обрабатываю свободное от ушиба место согревающей мазью, чтобы связки регенерировали быстрее. Затем клею на пятку пластырь со змеиным ядом в качестве наружного обезболивающего и накладываю свежую повязку.

      – Готово. Постарайся сегодня как можно меньше нагружать ногу. Ужин закажи в номер, просуши бинт, соблюдай постельный режим. – Поднимаюсь, выпрямляюсь во весь рост, обтираю ладони салфетками, взятыми в кафе, и, поклонившись на прощание, направляюсь к двери.

      До желанной свободы остается пара шагов, руку протяни, и вот она – вожделенная дверь, однако почти у порога меня нагоняет женская мольба, вынуждая инстинктивно замедлиться.

      И я вполне мог бы проигнорировать слова иностранки, но вот загвоздка, мисс Хоук произносит фразу и, сама того не ведая, вмиг сбивает мои навигационные настройки.

      – Пожалуйста, останься со мной…

      Тело пронизывает парализующей дрожью, ступни намертво припечатываются к полу. Я медленно оборачиваюсь, но вместо Мэри вижу восьмилетнего мальчика. На разбитых коленях – запекшаяся кровь. Жесткие, как проволока, волосы – мокрые от дождя и торчат в разные стороны. Шорты липнут к тощим ногам, футболка в темных пятнах от соевого соуса, а на левом запястье болтается самодельный браслет дружбы из красных ниток и цветных бусин.

      – Хён[15], пожалуйста, останься со мной, – всхлипывает он, вытирая сопли тыльной стороной ладони.

      Внутри все сжимается. Чувствую, как земля уходит из-под ног. Мне горько, я разбит!

      На болезненном

15

Хён (형) – стандартное корейское обращение младшего брата к старшему; в широком смысле употребляется младшим членом какой-либо социальной группы по отношению к старшим. При этом возможно использование уважительного суффикса «ним» (님).