Древо ангела. Люсинда Райли

Ческа.

      Грета надеялась, что похороны могут принести и ей, и мужу какое-то ощущение завершения. Оуэн, казалось, постарел за эти десять дней на десять лет, и ей пришлось физически поддерживать его у края могилы, когда они смотрели, как крошечный гробик опускается в яму.

      Она предложила Оуэну и священнику похоронить Джонни на поляне в лесу, где он так любил играть со своей сестрой.

      – Мне кажется, будет лучше, если он будет лежать среди деревьев, а не среди старых костей на кладбище, – сказала она.

      – Как тебе угодно, – пробормотал Оуэн. – Его больше нет. Где он будет лежать после смерти, меня уже не волнует.

      Грета не была уверена, стоит ли брать на похороны Ческу. Она так и не понимала, куда исчез ее брат.

      – Где Джонни? – спрашивала она, глядя на всех огромными голубыми глазами, полными слез. – Он скоро вернется домой?

      Грета в сотый раз качала в ответ головой и объясняла, что Джонни теперь на небе, что он стал ангелом и смотрит на них сверху, с большого пухлого облака.

      В конце концов она решила, что будет лучше, если Ческа не увидит, как ее любимого Джонни закапывают в землю. Через несколько дней после похорон Грета отвела дочку в лес и показала ей место могилы. Она посадила там небольшую елочку, чтобы отметить место до тех пор, пока там не поставят камень.

      – Это особое дерево, – объяснила она Ческе. – Джонни любил лес, и он приходит сюда играть со своими друзьями-ангелами.

      – О, – сказала Ческа, медленно подходя и касаясь одной из тоненьких пушистых ветвей. – Так Джонни тут?

      – Да, дорогая. Люди, которых мы любим, не покидают нас.

      – Дерево Ангела, – вдруг прошептала Ческа. – Он тут, мамочка, он тут. Ты видишь его там, среди веток?

      И, впервые за последние две недели, Грета увидела на лице у Чески улыбку.

      Даже из глубины собственного отчаяния Грета понимала, что ради дочери должна поддерживать хотя бы какую-то видимость нормальной жизни. Но Оуэн начал пить, много и постоянно. Даже за завтраком она чувствовала запах спиртного в его дыхании, а к ужину он с трудом мог сидеть. После отчаяния первых дней он стал мрачным и замкнутым, так что с ним было невозможно вести никаких осмысленных разговоров. Грета начала есть по вечерам в своей комнате, надеясь, что со временем скорбь утихнет и он придет в себя. Но месяцы шли, уже наступила осень, и стало ясно, что состояние ее мужа только лишь ухудшается.

      Однажды утром она услышала крик в коридоре и, выбежав, обнаружила у двери в спальню Оуэна Мэри, держащуюся за распухшую щеку.

      – Что случилось? – взволнованно спросила Грета.

      – Мастер швырнул в меня книгой. Он был недоволен, что яйцо не было достаточно сварено. А оно было, Грета. Совсем так, как надо.

      – Иди приложи к щеке что-то холодное, Мэри. Я разберусь с мужем. – Грета постучала в дверь и вошла в комнату.

      – Что тебе надо? – злобно спросил Оуэн. Он сидел в кресле, Морган был у него в ногах. Завтрак на подносе был нетронут, и он наливал себе в стакан виски из почти опустевшей бутылки.

      – Тебе не