Альбом страсти Пикассо. Плачущий ангел Шагала. Ольга Тарасевич

отдали бы лишь за возможность иногда видеть Пабло. Да, с ним очень тяжело. Но без него еще тяжелее…

* * *

      – Не поняла, что, виски закончился? – заметив, как следователь Седов наливает в стакан минералки, Лика принялась внимательно рассматривать стоящие на столе бутылки. – Гляди, Володя, прямо рядом с тобой напиток, который ты уважаешь! Хотя да, девичья память, ты же на машине…

      Сделав глоток воды, Седов покачал головой:

      – Не беспокойся, хозяйка, и вискаря хватает, и руль тут ни при чем. Просто у меня теперь трезвый образ жизни.

      Она застрочила очередью вопросов:

      – Что, совсем не пьешь спиртное? А чего так? Со здоровьем что-то случилось? Я могу помочь?

      – Со здоровьем все в порядке. Со всем остальным, – следователь с досадой поморщился, – скажем так, могло бы быть лучше. Я про работу… Знаешь, Вронская, а вот ты молодец. Почитываю я твои романы и понимаю: ловко тебе удается не показывать всю нашу грязь, все это болото… И это правильно. В таком дерьме поплаваешь – жить не захочешь. Я знаю, о чем говорю. Беспредел в органах юстиции творится такой, что у меня, взрослого сильного мужика, который уже всякое повидал и ко многому привык, крыша едет. Надо как-то переключиться, забыться, расслабиться. Одна бутылка, другая, третья; как говорится, понеслась душа в рай… А потом просто понял, что я уже не помню, какую неделю по вечерам бухаю по-черному. Нет, вру – там не о неделях запоя речь шла, уже о месяцах. Решил завязать; по крайней мере – попытаться. От того, что я сопьюсь, коррупции меньше не станет… А шила в мешке не утаишь, нет! Все люди давно уже расклад понимают. Да каждый обыватель знает: переименовывать прокуратуры в следственные отделы, а милицию в полицию можно сколько угодно, только все по-прежнему решают деньги и связи. Министра-то помнишь, на прошлой неделе задержали?

      – Того, который обвиняется в присвоении бюджетных средств? – уточнила Вронская, сразу же получившая телеграмму-молнию от журналистской памяти, хранящей, кажется, все выпуски информагентств. – Около трех миллионов долларов выделили на реконструкцию больницы, а министр денежки стырил, а реконструкцию не провел, да?

      – Да, все верно. Только сейчас уже все обвинения с министра сняты. На должность он больше не вернется. Но для него, я уверен, это не критично. С такими деньгами можно и на работу не ходить… Вот интересно, что чувствовал следак, который оформлял сначала изменение меры пресечения, потом отсутствие состава преступления в действиях? Да тут к гадалке не ходи: радовался, наверное, удачной сделке!

      Лика с горечью слушала, как приятель жалуется на жизнь, и чувствовала себя старой, слабой, ненужной, как вылинявшие Даринины куклы с отклеившимися волосами. Такие эмоции, наверное, и не могут не возникать на руинах. Когда реальность сокрушает прекрасные фантазии – это всегда мучительно больно…

      Знакомство со следователем Седовым и начало литературной деятельности совпали, это произошло восемь лет назад. Конечно, и тогда ситуация не была идеальной; кое-что из откровений Седова не хотелось приводить