Лжегерои русского флота. Владимир Шигин

отказалась принимать в пищу борщ. По распоряжению командира команда была собрана на шканцы, где старший офицер капитан 2-го ранга Гиляровский приказал выступить перед фронтом тех из нижних чинов, которые не отказываются от принятия пищи, т. е. не участвуют в протесте, выраженном в столь резкой форме. Когда же перед фронтом выступило большинство из судовой команды, то старший офицер стал записывать имена недовольных, составляющих меньшинство. Воспользовавшись этой минутой, последние схватили из пирамид ружья…»

      В действительности все именно так и происходило. Но такой поворот сюжета не устраивал ни Эйзенштейна, ни Троцкого. Тут не то что не пахло героикой, а наоборот, отдавало самой дешевой провокацией, которую затеяла банда Матюшенко. И тогда Эйзенштейн (возможно, с подачи того же Троцкого) придумал свой гениальный ход с брезентом. Итак, согласно версии Эйзенштейна-Троцкого, взбесившиеся офицеры броненосца решили устроить бойню невиновных, чтобы принудить к повиновению основную рядовую массу. Не напоминает ли это вам нечто подобное из боевой практики самого Льва Давидовича? Как не вспомнить здесь его публичные децимации (расстрел каждого десятого) в красноармейских полках под Пермью в 1919 году? Тогда Троцкий с сотоварищами поступали именно так как якобы поступили в 1905 году офицеры на «Потемкине». Как не вспомнить здесь знаменитое высказывание подельницы Троцкого по децимациям комиссарши Ларисы Рейснер: «В Перми мы расстреливали красноармейцев, как собак!»

      Именно в этом и заключается подлость создателей фильма. Во-первых, подготовка к убийству невиновных на экране обязательно вызовет праведный гнев зрителей, а значит, оправдает перед ними все последующие убийства в фильме самих офицеров. Во-вторых, поколение, помнившее кровавые децимации самого Троцкого, теперь могло утешиться тем, что эти жуткие казни были лишь «социальным ответом» наркомвоенмора на точно такие же злодеяния «царских опричников»! Помните слова В. И. Ленина о том, что из всех искусств для нас важнейшим является кино. Эту формулу прекрасно понимал, разумеется, не только Ленин. В отличие от книги кинофильм человек впитывает не только сознанием, но и подсознанием (вспомните пресловутый 25 кадр!). А потому сцена с брезентом должна была навсегда отпечататься в памяти всех, кто хоть раз просмотрел фильм Эйзенштейна, а таких в СССР были миллионы. И эти миллионы отныне твердо знали, что децимации, оказывается, были вполне обычным делом на дореволюционном русском флоте, а «добряк» Троцкий только скопировал их из-за революционной необходимости, мстя угнетателям за потемкинский брезент.

      В цели моей работы не входит анализ фильма «Броненосец Потемкин» с точки зрения масонской символики, которая, на мой взгляд, в фильме присутствует. Отмечу лишь, что помимо сцены с брезентом, пожалуй, самыми креативными кадрами фильма был расстрел демонстрации на Потемкинской лестнице. Гигантская лестница уже изначально была не столько главным символом Одессы для внешнего мира, но и главным