Булатный перстень. Дарья Плещеева

матрос-подлец.

      – Пошел прочь, – сказала она.

      – Сударыня, простите, ради бога. Я слышал ваш разговор с господином Нерецким и одного прошу – позвольте провинность свою делом искупить и вам помогать в ваших поисках.

      – Да кто вы такой? – удивленно спросила она, поскольку речь была непростонародная.

      – Мичман Ерофеев, к вашим услугам, – матрос поклонился.

      – Чудеса… – только и могла сказать Александра. – Что все это значит?

      – Объяснить не могу, сударыня, сам многого не понимаю.

      – Где вас при нужде искать?

      – Сударыня… искать-то меня негде… Я на несколько часов прибыл из Кронштадта, где ночевать – не ведаю…

      Тут Александра заподозрила неладное.

      – Неужто в столице трактиров не осталось? – спросила она. – Устройтесь на ночь, а утром пришлите мне записку. Я квартирую в доме госпожи Рогозинской, в Большой Миллионной.

      – Сударыня, беда в том, что у меня вовсе нет денег…

      – Ничем не могу помочь, у меня их тоже нет. Это было чистой правдой – зачем, собираясь провести вечер в приличном доме, брать с собой кошелек?

      – Сударыня…

      – Прощайте, господин мичман, впредь носите с собой хоть два рубля.

      Александра ускорила шаг. Теперь ей стало ясно, что человек этот – сомнительный, нанятый почему-то для доставки письма, мичманом назвался сдуру, иметь с ним дело нельзя.

      – Сударыня!..

      Этот отчаянный вопль остался без ответа. Александра перешла на бег, а бегать она умела, даже в неудобном платье с попадающими промеж ног нижними юбками. До Невского было совсем недалеко, а на Невском в такое время года гулянье допоздна, мнимый мичман не рискнет приставать.

      У Ржевских уже заметили ее отсутствие. Пришлось, разумеется, наплести и про живот, и про острое желание после приключившейся беды подышать свежим воздухом. А потом Александра отправилась домой. Она решила зайти к Мавруше, рассказать, что госпожа Ржевская обещала помочь в поисках Поликсены Муравьевой.

      – Что, Фросенька, она еще не спит?

      – Голубушка барыня, не спит, свечку жжет!

      Александра вошла без стука и обнаружила, что Мавруша прилегла на постель одетая, да так и уснула. На рабочем столике горела свеча, были разложены бумаги, стояли цветы в маленькой вазе и тут же – стакан с грязной водой, в котором полоскали акварельные кисти. Александра подивилась тому, что девушка вздумала рисовать букет ночью, при скверном освещении, и полюбопытствовала, что вышло.

      Но это был не букет. Мавруша по памяти воспроизвела, как умела, мужское лицо, несколько нарушив пропорции, но точно передав грустную складку рта и линию изогнутых черных бровей.

      Увидев это лицо, Александра сердито засопела: вот чего еще недоставало! Первая мысль была – изничтожить картинку, чтоб неповадно было в чужих избранников влюбляться! Вторая: да и как же было не влюбиться бедной дурочке…

      На портрете был изображен, разумеется, Нерецкий.

      Глава седьмая

      Новые козни Ерохиной планиды

      Ероха сильно