Крокодил на пляже. Владимир Владмели

чительнице, но она, не дослушав, выгнала его из класса, сопроводив это такой изощрённой руганью, что ей могли бы позавидовать ломовые извозчики. Саша вернулся в общежитие подавленный. Сосед, увидев его, сказал:

      – Давай выпьем, легче станет. У меня есть китайская водка. Она гораздо крепче нашей, настояна на корне женьшень, и обладает целебными свойствами. Ты должен срочно её принять.

      – Зачем? – спросил Саша.

      – Посмотри на себя в зеркало, поймёшь. К тому же, эта водка улучшает потенцию. Я, правда, не знаю, как всё это согласуется с восточной медициной, ведь в Китае сон и покой считаются панацеей.

      Он достал стаканы, батон хлеба и разлив водку добавил, – за удачу, чтобы у нас всё получалось, как мы хотим.

      – А чего ты хочешь? – спросил Саша.

      – Я хочу отдохнуть, потому что всю ночь с Аллой кувыркался.

      – Молодец.

      – Конечно, молодец, потому что, я, в отличие от тебя, в платоническую любовь не верю.

      – Дурак, – беззлобно сказал Саша, – Вересова – моя учительница, и нравится мне, исключительно как педагог. Хотя, как женщина она тоже ничего.

      – Ты-то откуда знаешь, ты ведь с ней не спал.

      Саша пожал плечами, выпил и стал репетировать, а его сосед, следуя указаниям восточной медицины, улёгся спать. Отыграв всю программу два раза, Каменецкий решил, что исполняет её достаточно хорошо, растолкал соседа и заставил его выслушать всё с начала до конца. Тот похвалил приятеля и опять заснул, а Саша поехал в консерваторию.

      Профессор Вересова уже закончила занятия и заполняла бумаги. Она сидела в кабинете, где обычно проходили заседания кафедры. Саша подошёл к полуоткрытой двери и заиграл Чакону. Людмила Николаевна подняла голову. Музыка заставила её забыть о том, что накануне она в очередной раз поссорилась с Гротовым. Его новая пассия оказалась не студенткой, как это бывало раньше, а весьма зрелой дамой. Конечно, Вересова и сама была не безгрешна, и готова была многое ему простить, но он хотел ребёнка, а она никак не могла забеременеть, и это добавляло горечи к их ссорам. Саша видел, что его учительница была чем-то расстроена, и хотел хоть чем-нибудь помочь ей.

      Скрипка затихла, и Вересова сказала, – заходи, Саша. Сейчас ты сыграл хорошо. Если и всё остальное исполнишь также, то займёшь первое место.

      – Я и раньше играл неплохо, – ответил он, подходя к столу.

      – Наверно, но я от тебя так много требую, потому что ты мой любимый ученик и гораздо способнее других.

      – Вот я и хотел вам доказать, что вы были неправы, когда так резко прокомментировали моё исполнение, – сказал он.

      – Ну, ладно, Саша, извини.

      – Ну, ладно, извиняю.

      Она засмеялась, встала и поцеловала его в щёку. Её близость, вместе с действием водки, настоянной на корне женьшень, так подействовали на Сашу, что он прижал её к себе с гораздо большей страстью, чем требовалось для выражения признательности, и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй, а после коротких и страстных ласк он поднял её на руки и понёс к дивану.

      – Закрой дверь, – шепнула она.

      В два прыжка он оказался у двери и захлопнул её. Ему показалось, что в коридоре мелькнула чья-то тень, но ему было некогда гоняться за тенями.

      Этой тенью был Гротов. Он пришёл сюда, чтобы помириться. Ссора с Вересовой ему тоже не давала покоя, и он решил поставить все точки над i. Он ожидал застать её одну, но ещё на лестнице услышал Сашину игру. Он остановился, подождал, пока звуки скрипки затихнут, а затем направился к кабинету. То, что он там увидел, заставило его отскочить, а потом дверь перед ним закрылась…

      На следующий день Саша уехал в Италию на международный конкурс. Там он занял первое место и вместе с другими лауреатами ему предложили дать несколько концертов в Риме. Успех был головокружительный, и им организовали концерты в Милане и во Флоренции. Львиная доля заработков перечислялась в Министерство культуры, и Саша жил очень скромно. Он все деньги тратил на музеи, а поскольку их маршрут не включал Венецию, он решил поехать туда сам. На следующее утро после выступления в Милане он взял скрипку и отправился в город четырёхсот мостов. Там он планировал не только посмотреть достопримечательности, но и поиграть на улицах, а если повезёт, то на заработанные деньги купить подарок Вересовой.

      Приехав в Венецию, он осмотрел дворец Дожей, погулял по площади Святого Марка, забрался на колокольню и зашёл в музей. Очень скоро он почувствовал, что за последнее время пресытился картинами древних мастеров. У него такое случалось и с музыкой. Наступал момент, когда он должен был отвлечься. Он вышел из музея и стал бродить по улицам, пытаясь представить себе, как здесь люди жили раньше, чем они занимались и как относились к странствующим музыкантам. Над городом висели тяжёлые серые тучи и, хотя дождя не было, в воздухе стояла противная сырость. Застоявшаяся в каналах вода неприятно пахла, ходить по узким, грязным улочкам в такую погоду было неинтересно. Дома казались обшарпанными, а их верхние этажи нежилыми. Ставни болтались на проржавевших петлях и при малейшем ветре жалобно скрипели. Создавалось