Незаконный наследник. Стать прочнее. Алекс Ключевской (Лёха)

табличку. Вы же не против, Константин Витальевич?

      – Э-э-э, – протянул я, глядя на упомянутый меч. Ну, ладно, пусть будет так. Пусть это Андрей Никитич, а не Егор Александрович тут силушку дурную показывал, и нечто важное потомкам передал. – Хорошо, я не возражаю.

      Подоров перехватил мой взгляд, но промолчал. Когда же Армен разлил по бокалам вино, и отошёл от стола, оставив бутылку, он поднялся на ноги и поднял свой бокал.

      – Ну что же, помянем Андрея Никитича. Хоть и были у нас с ним разногласия, и не мало их было, но человек он был хороший, прожил более чем достойную жизнь и воспитал хорошего приёмника. – Мы поднялись вместе с ним.

      Я в последний момент нейтрализовал вино в своём бокале, а вот все остальные его выпили. Камилла сразу поплыла, её глаза заблестели, а щёки раскраснелись. Виктор тоже слегка расслабился. Может, и не надо возбуждающего. Пить они явно не умеют, а вино Армена очень коварное, я по себе знаю, хотя я в этом деле экспертом быть не могу, по весьма объективным причинам.

      Чтобы они совсем уж не напились до состояния «делай со мной, что хочешь, а я пока посплю», я велел Армену ограничиться одной бутылкой. В конце концов, у нас поминки, а не попойка.

      Постепенно за столом завязалась беседа. Я даже не заметил, что просидели мы до вечера. Где-то в середине наших спонтанных поминок я велел всё-таки принести ещё пару бутылок. Но тут удар на себя взял Подоров, который, похоже, стремился нажраться. Это как же у бедняги накипело, что он вот так решил расслабиться? Но дело своё он знал и уже, когда за окном окончательно стемнело, в бокалы зазевавшихся молодых людей сыпанул по щепотке какого-то порошка, который мгновенно растворился в остатках вина.

      – Кто меч в пол загнал на самом деле? – спросил Матвей, поворачиваясь ко мне.

      – Егор, – ответил я, тщательно отслеживая изменения в поведении Виктора и Камиллы. Он в последние десять минут не сводил с девушки пристального взгляда, а она изучала содержимое своей тарелки.

      – Ну, это даже не ложь будет, – протянул Подоров, откинувшись на стуле. – Ушаков был? Ушаков. Семейный дар применил – конечно, по-другому этот фокус не провернёшь. Что хотел своим жестом сказать? А хрен его знает, наверное, что-то хотел сказать. А вообще, очень красивое зрелище. Очень. Впечатляет. Видно, что Егор от души постарался.

      – Я, пожалуй, пойду. Уже поздно, – Камилла резко встала, и её повело в сторону. Тут же рядом оказался Виктор и поддержал её за талию.

      – Я провожу тебя, – пробормотал он.

      Я проводил их взглядом до выхода из ресторана.

      – Ну вот, даже ничего не пришлось делать. Ну, почти. А девочка хороша. Умная, с умеренным чувством юмора, держится с достоинством, хотя и видно, что ей некомфортно без охраны. Хороша. – Протянул я, отправляя в рот виноград.

      – И не жалко тебе такой идеал портить? – Подоров смотрел осоловело, что было дико непривычно.

      – Как тебе сказать. Ни Егора, ни меня, ни Вольфа, никто из них не жалел. Жалость – это роскошь, которая большинству представителей кланов,