Ружемант. Евгений Лисицин

рева тормозов и скрипа колес. Свист мгновение спустя вспорол на миг повисшую тишину: кто-то из зрителей все же отважился вызвать полицию.

      Пусть и с запозданием, но они хотя бы явились: тоже хлеб! Посмотрел на толстяка. Сейчас его уложат мордой в пол.

      Полицейские, словно двое из ларца, исполнили мое пожелание. Как и положено, ровным счетом наоборот, и уложили лицом в пол меня самого.

      – Юный граф, вы в порядке?

      Офицер патруля готов был растечься плавленым сыром. Удивительно, что не цокнул каблуками перед «его величеством».

      Жиртрест заулыбался как не в себя. Натянул на моську вид, будто шел и никого не трогал, а тут откуда ни возьмись – я, да еще и в хулиганах.

      – Допрыгался, Максик? – прошептали мне на ухо.

      Голос незнакомый, я попытался увидеть говорящего, но тщетно. Он тут же продолжил, поднеся к моей щеке дубинку:

      – Ничего, сейчас в участочек проедешь, мы там тебе быстро, паскуднику, мозги-то вправим!

      – Он вам не навредил?

      – Рукав измазал, – ответил Вербицкий.

      Знал бы, как будет, подумалось мне, пошел бы пешком!

* * *

      Меня вытолкали из машины, словно мешок картошки. Участок – обшарпанный, давно не знавший ремонта – больше походил на казарму, чем на отделение полиции. Унылые, грустные УАЗики казенно и угрюмо взирали на меня глазами фар. Полицейские, едва завидев меня, не прятали издевательской ухмылки.

      Словно я был здесь частым гостем.

      – Ну садись, «Максимчик». – Унижавшийся перед «графом» был в чине летехи. Указал мне на стул. – Все барагозишь? Общественный порядок нарушаешь? Больших людей норовишь оскорбить…

      – Этот «большой» человек меня под поезд метро толкнул.

      Звучало как оправдание, но тем не менее летеха пожевал губами, будто я ему в утреннюю кашу плюнул. А после начал городить околесицу:

      – У тебя уже и без того восьмой привод. Ты сейчас гражданин девятого класса, ниже уже падать почти что некуда. Потапов, Потапов… Я тебе сколько раз говорил, что, когда «большие» люди хотят немного с тобой поиграть, лучше перетерпеть. А до чего довел ты?

      Я хлопал глазами, ничего не понимая. Фамилия моя, но о каких приводах говорит лейтенант…

      Да и что значит гражданин девятого класса?

      – Документ твой где? – он сделал смешное ударение на второй слог.

      Я порылся в карманах, запоздало вспомнив, что паспорт брал разве только в загранпоездки, да на почту.

      – И документ пролюбил. – Летеха выдохнул, покачав головой. – Что ты за человек такой, Потапов? Твой отец летчиком был, в победном штурме участвовал. Герой! А ты такое… отродье…

      Я опасливо прищурился. Скользнула мысль позвать на помощь: этот полицай, кажется, все. Поехал крышей.

      Полицай махнул на меня рукой, будто говоря, что ему и так все ясно. Встал, сложив руки за спиной, подошел к окну.

      На дворе грохотали большегрузы, рычали моторами спорткары. Словно потеряв всякий стыд, поддав газу, кто-то унесся в неприветливую даль на мотоцикле.

      – Вот