Путин. В зеркале «Изборского клуба». Коллектив авторов

Рим с его центурионами-менеджерами и легионами «экономических убийц» и «психологических диверсантов» следил бы за порядком в огромном глобальном ГУЛАГе, где трудился бы «внешний пролетариат», обеспечивающий средствами жизни и комфорта интернациональную расу неокочевников – господствующего глобального меньшинства, не привязанного ни к какой территории или национальной культуре.

      Третий – это мировая экономическая война, в которой применяются средства создания в национальных экономиках и социальной сфере управляемого хаоса. Это парадоксальное понятие предполагает, что в хаос превращается экономическая жизнь стран и культур жертв этой войны. При этом сами агрессоры, управляющие этим экономическим оружием, держат хаос в стане противника под контролем, для них он является целенаправленно созданным особым порядком. Этот новый вид боевых действий подробно описан одним из его разработчиков Стивеном Манном, который лично участвовал в создании многих очагов управляемого хаоса в разных точках мира (в том числе в СССР). Он прямо называет «усиление эксплуатации критичности» и «создание хаоса» инструментами обеспечения национальных интересов США. В качестве наиболее эффективных механизмов «создания хаоса» он называет «содействие демократии и рыночным реформам» и «повышение экономических стандартов и ресурсных потребностей, вытесняющих идеологию». Ещё в 1992 г. С. Манн предложил модель, построенную на аналогии между государством и компьютерной системой. В этой модели любая страна ассоциируется с «железом», а политическая культура и идеология – с программным обеспечением. Для «смены режима» не нужны ни оккупация, ни бомбардировки – достаточно внедрить в «компьютерную систему» вредоносную программу…

      Хаоса становится больше?

      Можно ли говорить о том, что благодаря теоретикам «усиления эксплуатации критичности» хаоса в мире становится больше? Из-за отсутствия механизма или методологии измерения его «количества» и «объема» однозначно такой вывод сделать нельзя. Невозможно сравнить сегодняшнее «количество» хаоса с 1991 годом – периодом активного развала СССР и региональных конфликтов на Балканах, в Африке, Ближнем Востоке, Афганистане или с семидесятыми годами прошлого века, когда, несмотря на разрядку, мир был охвачен не просто конфликтами, а региональными войнами (достаточно упомянуть затяжную войну США в Индокитае, горячую фазу арабо-израильского противостояния, «букет» войн в Африке, начало затяжной войны в Афганистане, «бутонизацию» исламского экстремизма). Однако хаос, несомненно, стал качественно иным.

      Во-первых, совершенствуются технологии управления, и сегодня мы уже не наблюдаем явного столкновения блоков и даже отдельных стран. Значительный «объем» современного хаоса генерируется революциями и «как бы революциями», которые возникают «как бы из ничего». Их подоплека остается незаметной для досужих наблюдателей. Многие из них так же моментально