Мой любимый киллер. Татьяна Полякова

В твоем возрасте обидно сыграть в ящик.

      Я закусила губу и с минуту разглядывала свои ноги, после чего заявила:

      – По здравом размышлении здесь меня ничего не держит, я имею в виду грешную землю. Никакого резона тащиться за тысячи километров, чтобы там свернуть себе шею. Что-то подсказывает мне, что предприятие будет хлопотным. Лучше тихо и никого особенно не беспокоя скончаться в этой норе.

      – Это вряд ли, – съязвил Толстый, начиная злиться. – Тихой кончины я тебе не обещал.

      – Очень мило, – покачала я головой и ласково посмотрела в глаза психа, который до этой минуты точно спал, а при последних словах Толстяка неожиданно оживился и уставился на меня, глотая слюну. – У меня за это время было два инфаркта. Так что настоящего шоу не получится: я сдохну раньше, чем вы начнете получать удовольствие. Не повезло тебе, малыш, – вздохнула я, заметив, что псих рядом нахмурился. – Не порадую, ты уж извини.

      Толстяк неожиданно засмеялся. Брюхо его колыхалось, щеки мелко дрожали, напоминая студень, а в целом выглядело это неплохо, лично мне веселые люди всегда нравились. Он извлек платок из кармана пиджака, вытер лицо, хохотнул еще раз, покачал головой и посмотрел на меня вполне доброжелательно.

      – Неведение – великая вещь, – сказал где-то через минуту. – Если бы ты знала, кто сидит рядом с тобой, остроумия в тебе разом поубавилось бы.

      – Чем же ты так знаменит, красавчик? – уважительно спросила я Коротышку.

      Тот презрительно фыркнул и отвернулся, однако было заметно, что намек на высокую репутацию доставил ему удовольствие.

      – Не хочешь, не рассказывай. Если честно, спросила я из вежливости, чтобы поддержать разговор.

      – Когда все кончится, ты у меня не так заговоришь, – пообещал он, впрочем без всякой злобы.

      – Вот тут ошибка, – улыбнулась я. – Ничего не начнется.

      – Ну хватит, – перебил Толстяк. Приподнялся, достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и бросил ее мне на колени. – Думаю, это тебя заинтересует.

      Это в самом деле меня заинтересовало, да так, что словами не опишешь. По спине прошел холодок, а волосы вроде бы встали дыбом. С фотографии на меня смотрел Ванька. Только двумя годами старше. Я приоткрыла рот, дыша как собака, тряхнула головой, а потом протянула фотографию Толстяку.

      – Мой сын погиб. Я видела, как он вошел в дом, а через минуту от дома осталась груда обугленных кирпичей.

      – По мнению большинства граждан, от тебя тоже остались одни головешки, однако ты сидишь передо мной и выглядишь просто восхитительно, несмотря на паршивые тряпки и надпись на могильном камне. Ты в курсе? На кладбище в родном городе есть твоя могила. Если быть точным, могила у вас одна на троих: ты, твой муж и твой сын. Забавно, да? Если там нет тебя, почему там должен быть мальчишка? Можешь поверить, он жив, здоров, хорошо развивается и осенью собирается идти в школу. А главное: ждет не дождется свою мамочку. Оно и понятно: в чужих людях несладко.

      – Я не верю, что он жив, – сказала