Мистер Фермер. Кровь с молоком!. Focsker

че встал? – Взглянув, та так же, испуганного Боба, подсрачником гоню того в сторону стены.

      – Матвеем! – Стянув с себя лифчик, его гладкую сторону, Пом тут же прикладывает к моей ране. Адреналин постепенно уходит, сменяясь страхом. Только повязка коснулась плеча, от острой боли, едва не откусил себе язык, зубами, до крови вспоров собственную губу. Сука, как же больно!

      Пав на колени, рычу, из всех сил сдерживаюсь что бы не завизжать как тёлка, и лишь благодаря находящейся рядом Пом, с трудом сохраняю остатки собственного мужества.

      – О боги, что с ним?! – Вскрикнул подлетевший Кобаго. Мужик, ты всё веселие проспал! Глядя на Пом и рану, тот собирается ударить девушку, оттолкнуть от меня, но я не позволю.

      – Не смей, она спасла меня! – С трудом подняв здоровую руку, испытал очередную волную накатившей боли. По новому взглянув на лису, Кобаго с благодарностью кивнул ей. Затем, подойдя к трупу, мощным ударом, кролли обезглавливает тело, а после, насадив голову на кол, требует от одного из своих бойцов вывесить ту над вратами.

      – Сегодня либо мы сгинем, либо свершим подвиг, что потомки наши не забудут никогда. – Взглянув на заполняющиеся зеленой плотью стены, с дрожью в руках, прорычал Кобаго.

      Глава 3

      Редкий гоблин мог добраться до меня целым и невредимым. Окружённый своими бойцами, я следил за происходящим на стене. Двигая немногочисленные, резервные силы, гасил вражеские прорывы и места, где зелёным и серым гоблинам удавалось отнять у нас метр-другой стены.

      – Они прорвались за стену! – Закричал кто-то со стороны скотного двора.

      Даже будучи раненым, с всего одной рабочей рукой, я мог быть полезен, мог дать отпор.

      – Кобаго! – Окликнул я здоровяка, следившего за тем, чтобы до наших баллист никто не добрался. Здоровяк оглянулся, подняв палицу здоровой рукой, я указал в сторону прорыва. Кролли кивнул, лично отправившись решать проблему.

      – Пом, ты со мной… – Желая помочь, командую я, забирая с собой ещё двух раненых, но ещё способных драться травоядных. Хохо только-только закончившую обрабатывать мои раны, данное решение приводит в бешенство. Взглянув на лису как на врага, та, словно хищник, сквозь зубы хищно прорычала:

      – Береги его. – После чего тут же взялась за обработку ран следующего ушастого бойца.

      Гоблины вонючие, грязные, мерзкие уроды. Взбираясь на стену, они с оттрубленными ногами гоготали и ползли, царапали, зубами кусали защитников. Толпой и со спины заваливаясь на одного единственного бойца. К гоблинам я испытывал абсолютное отвращение и ненависть. Убивать их оказалось для меня не сложнее чем давить комаров. Никакой морали, никакой жалости, примерев на себе личину «Убивца гоблинов», я без жалости дробил и пробивал их хрупкие черепа. Мы шли медленно, вылавливали скатившихся в деревню клыкастых, помогали женщинам и детям отбиться от этих гоготавших уродов.

      Так же как и они, мы, будучи ранеными,