Спаситель. Карина Демина

то, что не стал лгать.

      – Мне весьма сложно солгать оператору на таком уровне единения.

      Сложно – не значит, невозможно.

      – Да и зачем? – продолжила Маска.

      – Иногда люди лгут…

      – Господин, – Акти подъехал ближе. – Господин… я не уверен, но там… там, впереди… нехорошее.

      Он сказал и побледнел.

      – Что именно «нехорошее»? – уточнил Верховный и, привстав на стременах, попытался разглядеть. Лес редел, здесь уже не чувствовалось следов недавней катастрофы, разве что запах гари еще витал в воздухе, но уже перебивался собственными ароматами леса – горячей смолы, хвои, прелых листьев.

      – Н-не знаю, господин, – Акти выдохнул, вдохнул и признался. – Иногда я… чувствую, когда неладно. Но… что именно… сложно. Будто злое что-то… очень. И нехорошее. Неправильное! Как… как будто грязь на белом полотне!

      Ясно, желать большего от этого мальчика было глупо. Сказать Ицтли…

      – Ты что-нибудь видишь?

      – Скорее ощущаю, – отозвалась Маска. – Правда, колебания поля слабые, что вполне допустимо с учетом нашей близости к месту падения. Но что это может быть? Точнее может быть все, что угодно…

      Предчувствия.

      Тот, кто говорит с богами, должен уметь слышать мир.

      – Стоять! – голос Верховного заставил Ицтли обернуться. И он натянул поводья. – Впереди… не знаю, что именно, но лучше подготовиться.

      К счастью, уточнять мальчишка не стал.

      Кивнул…

      А ведь он вряд ли сильно старше Акти. Но воин. И не в том дело, что его с малых лет воспитывали, как воина…

      – Может, как раз именно в том.

      – Кровь…

      – Генетическая предрасположенность к определенному виду деятельности, несомненно, существует, – протянула Маска. – Однако ее влияние можно нивелировать. Скорее тут дело именно в воспитании. Одному внушали, что он воин и не имеет права на слабость, а другому, что он – раб. И не имеет права на силу.

      Странно так…

      Воины оцепили маленький их отряд. И по знаку Ицтли всадник ушел вперед. А ведь и лошади волнуются. Всхрапывают. И массивный жеребец Ксочитл прижал уши к голове. Он грызет удила, а крупные навыкате глаза его наполняются кровью.

      И маг приподнялся, тоже уставился вперед.

      В чащу.

      – Мертвецы… – сказал он дрогнувшим голосом. – Там… мертвецы.

      А следом раздался крик. Сдвоенный. Человека и лошади… раздался и смолк.

      – Что за…

      – Мертвецы, – маг повторил это так, будто что-то да объясняло. – Нежить… бывает, что мертвецы встают из могил. А иногда живых поражает болезнь. Проклятье? Скверна? И они умирают, чтобы после восстать. И восстают, полные ненависти ко всему живому.

      – Убить их как? – Ицтли не слишком впечатлился.

      – Сталь бесполезна… огонь и только… живой огонь.

      – Ты можешь?

      – Нет. Не сейчас. Я много сил потратил.

      – Плохо. Тогда… – Ицтли обратил взгляд на лес. Сходить с дороги не хотелось, да и получится ли верхами по бездорожью? Там и ямины, и овраги, в которые лошадь легко угодит.