Преследуя Аделин. Х. Д. Карлтон

длинному коридору он останавливается и оборачивается ко мне.

      – Ты такая сука, Адди. Все, что ты делаешь, – это выкручиваешь мне яйца, и мне это надоело. Я сыт по горло тобой и этим гребаным жутким домом, – рычит он, тыча в меня пальцем.

      – А ты – мудак. Убирайся на хрен из моего дома, Грейсон.

      Его глаза сперва расширяются от шока, а затем сужаются в тонкие щелки, наполняясь яростью. Он разворачивается, отводит руку назад и обрушивает кулак в гипсокартон.

      Из моего горла вырывается вскрик, когда половина его руки исчезает в стене, и мой рот разевается в шоке и изумлении.

      – Поскольку твою я сегодня не получу, я решил проделать другую дырку. Починишь потом, сука, – выплевывает он.

      Все еще в одном носке и с кучей одежды в руках, он уходит.

      – Ты – козел!

      Я в ярости бросаюсь к здоровенной дыре в моей стене, которую только что проделал Грейсон.

      Минуту спустя внизу хлопает входная дверь.

      Надеюсь, тот таинственный тип все еще там. Пусть этого засранца в одном носке грохнут.

      4-е апреля, 1944

      Там снаружи за моим окном какой-то странный человек.

      Я не знаю, кто он и что ему от меня нужно, но мне кажется: он знает меня.

      Он заглядывает в окно, только когда Джона нет дома.

      И прячет лицо под шляпой. Я пыталась с ним заговорить, но он всегда убегает.

      Я еще не говорила Джону. Не знаю почему, но что-то удерживает меня от того, чтобы открыть рот и признаться, что этот человек подсматривает за мной. Джону это не понравится. Он возьмет свое ружье и пойдет его искать.

      Должна признать, я боюсь того, что случится с моим гостем, если мой муж в этом преуспеет.

      Я очень боюсь этого странного незнакомца.

      Но, мой бог, я так заинтригована.

      Глава 2

Тень

      Истошные крики боли, отражающиеся от цементных стен, начинают немного раздражать.

      Быть и хакером, и исполнителем иногда хреново. Мне чертовски нравится причинять людям боль, но сегодня на этого нытика у меня нет ни капли терпения.

      А обычно я терпелив как святой.

      Я знаю, как добиться того, чего я хочу больше всего. Но, когда я пытаюсь получить хоть какую-либо стоящую информацию, а чувак слишком занят тем, что обделался и плачет, и, разумеется, не может дать мне связный ответ, я становлюсь немного раздражительным.

      – Этот нож сейчас наполовину войдет в твое глазное яблоко, – предупреждаю я. – Я даже не собираюсь проявлять милосердие и всажу его тебе прямо в мозг.

      – Черт, мужик, – кричит он. – Я же сказал тебе, что всего несколько раз ходил на этот склад. Я ничего не знаю ни о каком-то гребаном ритуале.

      – Значит, ты хочешь сказать, что ты бесполезен, – предполагаю я, поднося лезвие к его глазу.

      Он зажмуривает веки, будто кожа толщиной не более сантиметра может помешать ножу пройти насквозь.

      Чертовски смешно.

      – Нет, нет, нет, – умоляет он. – Я знаю кое-кого, кто может дать тебе больше информации.

      По его носу, смешиваясь с