Преследуя Аделин. Х. Д. Карлтон

не впечатлившись моим приемом.

      – Здесь холодно. Разве ты не собираешься пригласить меня войти? – огрызается она, нетерпеливо взмахивая рукой, чтобы я отодвинулась.

      Когда я неохотно отступаю в сторону, она протискивается мимо меня, оставляя за собой шлейф духов от Шанель. Морщусь от запаха.

      Моя дорогая матушка оглядывает поместье, на ее худом лице отчетливо читается отвращение.

      Она выросла в этом готическом доме, и мрачность интерьера, должно быть, отразилась на внутреннем состоянии ее сердца.

      – У тебя появятся морщины, если ты продолжишь разглядывать дом так, – говорю я, закрывая дверь и проходя мимо нее.

      Она бросает на меня сердитый взгляд, и ее каблуки цокают по шахматной плитке, пока она направляется к дивану. Камин зажжен и отбрасывает приглушенный свет, создавая уютную атмосферу. Скоро должен начаться дождь, и я очень надеюсь, что к тому времени она уйдет, и я смогу спокойно насладиться ночью с книгой под звуки грома.

      Мама сидит на диване, изящно примостившись на самом краешке.

      Если я ткну ее, она с него свалится.

      – Всегда приятно, Аделин, – вздыхает она голосом высоким и властным, так, словно это еще один день ее бытия важного человека.

      Этот вздох. Саундтрек всего моего детства. Он наполнен разочарованием и оправдавшимися ожиданиями одновременно. Думаю, я никогда не разочаровываю ее в ее предположениях, что разочарую ее.

      – Зачем ты здесь? – спрашиваю я, сразу переходя к делу.

      – Разве я не могу навестить свою дочь? – спрашивает она с ноткой горечи в голосе.

      Мы с мамой никогда не были близки. Ей было горько от того, что мы с бабушкой были и я предпочитала проводить время с ней. Пока я росла, большую часть времени я проводила либо в спорах, либо у бабушки.

      Вот я и затаила обиду: меня заставляли чувствовать, что я не имею права выбирать ее. Потому что если бы я так сделала, то была бы вознаграждена очередным подленьким замечанием, что я ем печенье, которое не могу себе позволить.

      Она бы сказала, что моя задница станет слишком толстой, но она даже не подозревала, что именно этого я и добивалась.

      По сей день эта женщина не понимает, почему она мне не нравится.

      – Ты здесь, чтобы попытаться убедить меня, что я зря растрачиваю свою жизнь в этом старом доме? – спрашиваю я, плюхаясь в кресло-качалку у окна и закидывая ноги на табурет.

      То самое, на которое открывается вид, когда подсматривают за мной или когда-то подсматривали за моей прабабушкой.

      Сидя в этом кресле, я вспоминаю прошлую ночь, жуткую записку и допрос полицейского, состоящий всего из двух вопросов, прежде чем он сообщил, что зарегистрирует обращение и составит протокол.

      Пустая трата времени, но, по крайней мере, полиция будет в курсе, что это было преступление, если меня найдут мертвой где-нибудь в канаве.

      – Сегодня у меня день открытых дверей в городе. Я решила заехать и повидать тебя перед этим.

      Вот как. Это все объясняет. Моя мама не стала бы добираться сюда целый час, только чтобы навестить меня