Не знаю. Екатерина Чиркова

загорание на скудных городских пляжах и прогулки от Лужников в центр – к новой, только обживаемой мной и родителями квартире. В ответственный момент по каким-то косвенным признакам – моей, возможно, угловатости в некоторых ракурсах – герой вычислил потенциальную ответственность и был неожиданно смущен, осекся и отступил. То есть на период ремонта центровой квартиры пришелся этап романа «шаг вперед, два шага назад» – который так ничем и не закончился.

      Девственность – одна из очевидностей, которые никак не изменились со времен Овидия и более ранних. Да, изменилась ценность во всех смыслах. Но никуда не девался сам факт и необходимость с ним как-то разбираться.

        Все домогались ее, – домоганья ей были противны:

        И, не терпя и не зная мужчин, все бродит

                                                                               по рощам:

        Что Гименей, что любовь, что замужество —

                                                                         нет ей заботы.

        Часто отец говорил: «Ты, дочь, задолжала

                                                                                мне зятя!»

        Часто отец говорил: «Ты внуков мне, дочь,

                                                                             задолжала!»

        Но, что ни раз, у нее, ненавистницы факелов

                                                                                   брачных,

        Алая краска стыда заливала лицо молодое.

        Ласково шею отца руками она обнимала.

        «Ты мне дозволь навсегда, – говорила, —

                                                               бесценный родитель,

        Девственной быть: эту просьбу отец ведь

                                                                    исполнил Диане».

      Каких только рассказов я не наслушалась от подруг – про друзей отцов, про одноклассников, про на спор, во сне и по пьяни! Сама же решила сей вопрос чуть позже и высокой ценой – ранним замужеством.

      Удивительно, с тем Валерой-филологом мы встречались еще раза три за жизнь, абсолютно случайно и совершенно некстати. То я только что вышла замуж, то как раз влюбилась, то мне было вовсе ни до чего. Сей гештальт так и остался незакрытым.

      Квартира же со своим ремонтом требовала устами родителей моего осознанного, взрослого участия. Шагая с трехметровым карнизом наперевес от Колхозной площади (не знаете такой? а вот и не скажу, спрашивайте у гугла) мимо Дзержинского на столпе, мимо Мавзолея и Василия Блаженного в лесах, которые казались вечными, частью замысла мифических Бармы и Постника, мыслями я витала. Чем-то серьезным, чем-то глобальным и возвышенным вечно была набита моя голова. Первые мои воспоминания – лет трех от роду – ознаменованы уже чувством себя как ответственной, фундаментально мыслящей личности. Вот колесо КамАЗа, я примерно с него ростом, изучаю его