Одиссея капитана Блада. Рафаэль Сабатини

не поддающейся описанию, Бишоп выбежал из сарая.

      На следующий день высокопоставленные дамы Бриджтауна – жены и дочери богатых плантаторов и купцов – явились на пристань с подарками для раненых моряков.

      Питер Блад был на своем месте, оказывая помощь испанцам. Никто по-прежнему не обращал на них внимания. Общественное мнение как бы поддерживало Бишопа, а не губернатора. Все подарки шли только морякам команды «Прайд оф Девон», и Питеру Бладу это казалось естественным, но, к своему удивлению, он увидел вдруг, что какая-то дама положила несколько бананов и пучок сочного сахарного тростника на плащ, служивший одному из его пациентов одеялом. Даму, изящно одетую в бледно-лиловый шелк, сопровождал полуобнаженный негр, тащивший большую корзину.

      Питер Блад, без камзола, в одной рубашке с засученными до локтей рукавами и с кровавой тряпкой в руке, пристально глядел на эту даму. Словно почувствовав его взгляд, она обернулась. Блад увидел улыбку на губах Арабеллы Бишоп.

      – Этот раненый – испанец, – сказал он, словно пытаясь исправить возможное недоразумение, и в голосе его едва заметно прозвучала нотка злой иронии.

      Улыбка сошла с лица Арабеллы. Ее брови нахмурились, лицо приняло надменное выражение.

      – Я знаю, – сказала она. – Но он, кажется, тоже человек.

      Ответ, в котором содержался явный упрек по адресу Блада, поразил его.

      – Ваш дядя придерживается иного мнения, – заметил он, придя в себя. – Полковник Бишоп считает этих раненых паразитами, которых лечить незачем.

      Она почувствовала насмешку в его голосе и, пристально глядя на него, спросила:

      – Зачем вы мне об этом говорите?

      – Хочу предупредить вас, чтобы вы не навлекли на себя неудовольствие полковника. Я не имел бы возможности перевязывать их раны, если бы он и здесь мог проявить свою власть.

      – И вы, конечно, полагаете, что я обязана думать так же, как и мой дядя? – В ее голосе прозвучала какая-то враждебность, а в карих глазах сверкнула злая искорка.

      – Даже в мыслях я не могу быть грубым с женщиной, – сказал он. – Но если полковник узнает, что вы раздаете подарки испанцам… – Он запнулся, не зная, как закончить свою мысль.

      Арабелла с трудом сдерживала возмущение:

      – Замечательно! Вначале вы приписываете мне жестокость, потом трусость. Для человека, который даже в мыслях не бывает грубым с женщиной, это совсем недурно. – Она засмеялась, но в ее мальчишеском смехе на этот раз прозвучала горечь.

      Ему показалось, что сейчас он впервые понял Арабеллу.

      – Простите меня, мисс, но как я мог догадаться… что племянница полковника Бишопа – ангел? – вырвалось у Блада.

      Она бросила на него уничтожающий взгляд.

      – Да, к сожалению, вы не обладаете догадливостью, – насмешливо сказала она и, наклонившись над корзиной, которую держал ее негр, начала вынимать фрукты и сладости, обильно оделяя ими всех раненых