Небесный десант. Марина Рюмина

я все, что существует: все пространство, время, материю, энергию, информацию, а также физические законы и константы, которые их описывают. Различные вселенные внутри мультивселенной называются "параллельными вселенными", "другими вселенными", "альтернативными вселенными" или "множеством миров".

      Википедия

      Эдмон выехал из Джексона рано утром, миновал Косциаско, промчался мимо Матистона, краем глаза поймал указатель на Ван – Вилт. Отлично. Скоро Тупело, и он, наконец, пообедает. Автотрасса Натчез Трейс Паркуэй, петляя по живописной равнине, приближала его к родине кумира рок-н-ролла нескольких поколений. Эдмон остановил свой вольво у магазина наживки и снастей, с удовольствием съел у Клэя ребрышки барбекю с соусом кесо, заглянул в одну из местных кофейн, выпил чашечку отличного экспрессо и двинулся дальше.

      Из Тупело он выехал сорок пятым шоссе. Конечно, придется потом сделать крюк, свернув на 22 маршрут, но отказать себе в удовольствии прокатиться по четырехполосной автостраде Эдмон не мог. Проехав мимо Коринфа, он по хорошо спланированному разъезду повернул направо по направлению к 22 автомагистрали. Вот и Мичи. По времени он ничего не потерял, так что в Нашвилле будет, как и планировал, поздним вечером, а, может быть, и раньше. Номер в «Конраде» забронирован. До полудня он успеет отдохнуть и выспаться. Позавтракает, наведет лоск, обаянием природа его не обделила. Он был уверен (ну, почти уверен), что удастся договориться с продюсером. А об успехе концертов в европейских странах он не сомневался. Музыка Кантри там продолжает набирать популярность. Вдруг Эдмон почувствовал, что его «жеребец» – так он, шутя, называл свою машину, начал спотыкаться. Стрелка спидометра заметалась, вольво дернулся несколько раз и заглох.

      – Что за номер? – обратился Эдмон к своему железному другу, – Я же залил в Тупело полный бак!

      Ну да ладно, у него горючего еще две канистры, сейчас он выйдет и накормит этого механического проглота. Он открыл дверь и замер на месте. В нескольких метрах от него какой-то солдат в странной форме разворачивал пушку стволом прямо на его автомобиль.

      – Эй, ты с ума сошел! – крикнул Эдмон, инстинктивно захлопывая дверь авто, – что за дурацкие шутки!

      Но солдат деловито продолжал наводить дуло. Пальщик поднес к запальному отверстию горящий фитиль, послышался взрыв пороха, и Эдмон съежился от вида роя летящей на него картечи. Но картечь каким-то образом прошла сквозь машину, не причинив ей никакого вреда. Кино. Догадался он. Снимают кино про гражданскую войну. Ну да, он же въехал на территорию военного парка Шайло!

      Справа от него раздались крики. Эдмон обернулся на них. Несколько солдат корчась от боли катались по земле. Один сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, и выл, зажав рукой глаз. Сквозь пальцы сочилась кровь и стекала на мундир. А мимо них, в пылу сражения, держа наготове сабли, бежали другие бойцы. «Как натурально играют, – подумал Эдмон, – Молодцы!». Позади наступавших показались всадники.

      Надо выйти и спросить, как ему проехать, или хоть где бы он мог никому не мешая переждать съемки этой баталии. Эдмон выбрался из авто и обратился к пробегающим мимо актерам:

      – Парни, как мне проехать? Я спешу!

      Но артисты, увлеченные съемкой, не обращали на него внимания.

      – Где ваш режиссер, – заорал Эдмон. Никакой реакции.

      Приближались всадники. Он встал у одного из них на пути – не будет же тот копытами коня топтать человека?! Но конник несся прямо на него. В последний момент Эдмон отскочил в сторону. Его обдало теплым ветром и каплями конского пота. Создавалось впечатление, что его никто не видит.

      Тут его внимание привлек кавалерист, скакавший со стороны оборонявшихся. Он двигался наперерез всадникам и чего-то кричал. В стоявшем в воздухе шуме слов разобрать было невозможно. В руках кавалериста вместо оружия был лоскут белого полотна. Он поравнялся с всадниками и притормозил скакуна. Один из конников поднял саблю, наотмашь рубанул незадачливого противника и поскакал дальше. Тот упал, и какое-то время лежал неподвижно. Потом он поднялся и, шатаясь, побрел вперед, в тыл наступавших. Он держал висевшую на одежде отрубленную руку, все еще сжимавшую белый лоскут, а из страшной раны фонтаном била кровь. Эдмон не мог двинуться с места, пораженный натуралистичностью увиденной сцены. А кавалерист, словно зомби, все шел и шел, приближаясь к нему. Волосы прилипли к его вспотевшему лбу, а глаза смотрели прямо на Эдмона. Ну, наконец-то он узнает, как ему избежать дальнейшего зрелища этих страшных съемок! Актер подошел к нему вплотную и, прежде чем Эдмон успел открыть рот, белыми, как сама смерть, губами очень четко выговорил:

      – Передай Борегару, что к федералам примкнула дивизия Уоллеса!

      Кавалерист посмотрел Эдмону прямо в глаза, пошатнулся и, облегченно вздохнув, как человек, исполнивший свой последний долг, рухнул замертво на его плечо. Эдмон почувствовал на своих губах металлический привкус крови. В глазах у него потемнело.

      * * *

      – Эй, друг, ты живой?

      Эдмон пришел в себя. Фонарик светил ему в глаза, поэтому лица разглядеть не удалось, но голос явно принадлежал