Эсминцы. Коса смерти. Августин Ангелов

начальника особого отдела флота, а другой ведал снабжением города продовольствием.

      На свою маму Александр тоже надеялся, потому что ее родной брат возглавлял флотскую разведку, а сама она работала в Смольном бухгалтером. Вот с родителями Александр и собирался поговорить первым делом. Тем более он знал, что сегодня застанет дома их вместе, потому что отец только что вернулся из командировки в Москву и до завтра будет отдыхать дома. Александр считал, что о произошедшем с ним удивительном событии, когда, прожив всю свою жизнь до глубокой старости, он снова вернулся в молодое состояние, можно рассказать лишь самым близким людям. Еще он намеревался все рассказать своей жене Наташе, но знал, что в этот раз не застанет ее дома, потому что она работает медсестрой и сегодня уйдет на ночное дежурство до того момента, как он доберется до квартиры. Так что дома ему предстоял разговор только с родителями.

      Заканчивался день 2 июня 1941 года, понедельник. Этот день был летним и длинным, потому смеркалось поздно. Когда Лебедев покинул в начале девятого свой эсминец, погода стояла ясная, но летнего тепла совсем не чувствовалось. Александр помнил, что и весна оказалась в этом году холодной и дождливой. Да и вся первая половина июня не побалует теплом, только вместе с началом войны начнется настоящее лето, это он хорошо знал. Днем в летней форме он не замерз, но к вечеру сделалось зябко, особенно на воде. Но несмотря на довольно-таки прохладный вечер и бриз, воздух был прозрачен, и видимость в акватории имелась отличная.

      Стоя на носу маленького разъездного катера, Лебедев рассматривал город. По сравнению с началом двадцать первого века, он как бы сразу сильно съежился. Не было ни башни Газпрома в Лахте, ни высокой жилой застройки Приморского района. Не имелось никаких намывных территорий Васильевского острова, да и просто его спальных районов с высокими домами. Всего того, что было построено за многие послевоенные годы на городском юго-западе тоже не имелось. Город как будто обрезали с двух сторон и уменьшили посередине.

      И жителей в предвоенном Ленинграде имелось всего три с небольшим миллиона. Странно, конечно, было снова наблюдать родной город в его старом виде. И Лебедев удивлялся не столько городскому пейзажу, поскольку для молодого Александра он был вполне обычен, а больше самому себе. Он все еще не мог до конца свыкнуться с мыслью, что ему дали второй шанс прожить еще раз свою жизнь. «Это что же получается, что я почти двести лет проживу, если сложить две жизни и если только на войне в этот раз не убьют?» – думал он, пока катер, слегка покачиваясь и рассекая небольшие волны, шел к порту. На попутном катере Лебедев добрался из Кронштадта до порта в Ленинграде за час с небольшим, а потом доехал до Петроградской стороны на трамвае с одной пересадкой.

      Александру Евгеньевичу было интересно снова наблюдать старый трамвайный вагон. Он казался очень маленьким и убогим в сравнении с теми трамваями, на которых он ездил в конце