Городские легенды. Олег Фочкин

из оперативников уже расстегивал кармашки пояса и доставал часы.

      Николай, продолжая игру, прилег на кровать, поудобнее пристроив ногу.

      – Я дипломат, – заявил Крно и трясущимися руками протянул Рясному свою аккредитационную карточку.

      – В таком случае, – сказал псевдо-Семенов, бросив взгляд на груду часов, – я должен сообщить о вашем задержании в наркомат иностранных дел.

      Он поднял трубку и стал вращать диск. Крно схватил его за руку и стал умолять:

      – Пожалуйста, не надо никуда звонить. – Он указал пальцем на часы. – Здесь целое состояние, забирайте.

      По знаку Рясного оперативники вышли, но один из них перед этим вынул из-под плаща фотоаппарат ФЭД и сделал несколько снимков. Уже все поняв, Крно окончательно сник.

      – Часики нам не нужны, – ответил Рясной. – Но договориться можно.

      Крно молча кивнул. Вербовка состоялась.

      За линию фронта

      Вскоре началась Великая Отечественная война, и инженер Шмидт остался не дешифрован немецкой разведкой. Рудольфу Шмидту предстояло исчезнуть, чтобы уступить место Паулю Зиберту. Последующие месяцы учебным классом стала его собственная квартира. Основными наставниками в эти дни стали лейтенант госбезопасности Саул Львович Окунь и сержант госбезопасности Федор Иванович Бакин. Кузнецов тщательно изучал структуру и методы работы гитлеровских спецслужб. Разведчик должен был знать очень многое, вплоть до содержания книг, написанных уже в гитлеровские времена, а также сюжеты кинофильмов, имена актеров, спортивные события… Провал мог случиться из-за любой ерунды. Рабочий стол Кузнецова был завален книгами, уставами, наставлениями, схемами. Преимущественно на немецком языке, но были и на русском – всякого рода пособия для советских военных переводчиков, словари.

      Имена, фамилии, чины огромного количества высших сановников и военачальников третьего рейха.

      Правила ношения военной формы – в немецкой армии предусматривалось четырнадцать вариантов различных комбинаций предметов обмундирования и обуви. К примеру, точно регламентировалось, в каких случаях брюки носить навыпуск, а в каких – заправлять в сапоги.

      Для лучшего ознакомления с бытом и нравами вермахта было решено заслать Кузнецова на своеобразную стажировку в среду немецких военнопленных. Под Москвой, в Красногорске, находился центральный лагерь немецких пленных № 27/11. В одном из офицерских бараков и объявился однажды с очередной партией пехотный лейтенант. Там он почерпнул много нового, что было расхожим только в немецкой офицерской среде. Вторжение в Польшу по этим неписаным правилам полагалось называть только «поленфельдцуг» – «Польский поход». О немецком народе в целом полагалось выражаться: «фольксгемайншафт» – «народное сообщество». Беспартийных официально называли «фольксгеноссе» – «товарищ по народу».

      В специфической среде военнопленных Кузнецов прижился легко, никто его ни в чем так до конца и не заподозрил, хотя он держался с предельной осторожностью.

      26 августа