Девчонка с Петроградской. Анастасия Андреевна Игнашева

угаюсь. Я на нём разговариваю.

(генерал Лебедь)

      …Много раз потом я пытался докопаться до истоков того, что происходило все эти годы и чему я сам был свидетелем и участником. Джаконда, со свойственной ей категоричностью и прямолинейностью, сказала как-то, что всё началось ещё в прошлом веке, а именно – в 1917 году, когда в России произошёл большевистский переворот. Я тогда посмеялся и посоветовал ей ещё Куликовскую битву припомнить, или, там, восстание Ивана Болотникова, или, чего уж мелочиться, – пришествие на Русь варягов во главе с Рюриком… Припомнили и 1991 год… Но про это и без того уже достаточно сказано и написано. Я расскажу лишь то, что сам знаю и в достоверности чего я сам уверен. Потому, как сам в этом участвовал… И началось всё не сто лет назад, а гораздо позднее. Мне тогда было 24, я был ещё летёхой, только-только закончившим Академию и получившим назначение на один из патрульных звездолётов. Назывался он «Пересвет». В обязанности космического патруля, как и теперь, входило слежение за космическим пространством в пределах Солнечной системы. Служба наша тогда состояла из пяти звездолётов: «Нибелунг», «Баярд», «Дмитрий Донской», «Пересвет» и «Роланд».

      В тот день, в 13—15 по корабельному времени, мы обнаружили в нашем секторе патрулирования космический корабль, не подающий признаков жизни. Вскоре выяснилось, что это – «Дмитрий Донской». Меня вместе с группой спасателей отправили в разведку. Мы осмотрели корабль – он был основательно потрёпан, словно участвовал в какой-то стычке. В борту зияла глубокая пробоина, метров 10—15 в диаметре, корпус разгерметизировался, кругом следы пожара и полное отсутствие экипажа. Даже трупов не обнаружили. Толи их всех захватили живыми, но тогда возникает законный вопрос: «Кто мог это сделать?»; толи корабль столкнулся с каким-то космическим телом, но тогда возникает другой законный вопрос: «А где экипаж?» Если их вытянуло в космос через пробоину – то где тела? Вобщем – вопросов была куча – и ни на один из них не было вразумительного ответа. А те, что были, были настолько невразумительны, что их и озвучивать не стоит. Конечно, потом был и громкий скандал, и не менее громкие заявления, и расследование, и рыдающие родственники в программах новостей… Экипаж был международный, так что история эта наделала шума. А потом вдруг все разом замолчали, словно им кто рот заткнул. Дело очень резко замяли, расследование прекратили, запретив даже само упоминание о том, что произошло. Все результаты расследования изъяли и засекретили. Самого «Донского» после ремонта вернули в строй, но он считался уже несчастливым кораблём, и служить на него посылали либо в наказание, либо неудачников. И занялись, как всегда, поисками «стрелочников» и виноватых. Угодил в эту малопочтенную категорию и я. Сперва меня вообще хотели уволить из армии и отдать под суд, но потом, благодаря заступничеству друга моего отца, всего лишь перевели в наземные части. С тех пор мне никогда особо не везло по службе. Присвоение очередного звания задерживали, квартиры тоже не было, но мне это было как-то безразлично. Вскоре, благодаря помощи того же отцовского друга, я оказался в частях быстрого реагирования, а проще – в спецназе. Он добился моей реабилитации.

      Звание полковника мне присвоили уже перед самой войной. Тогда же и квартиру дали. Ордер вручили одновременно с предписанием явиться к новому месту службы, так что переехать в наш новый дом мы с женой так и не успели. А через пару недель началась война.

      Война – это пожар в борделе во время наводнения. Начальство катастрофически тупеет, когда дело доходит до принятия конкретных решений. В итоге – двадцать противоположных по сути приказов одновременно, раз… дяйство и раздрай.

      Известие о войне застигло нас в дороге. Отряд перебрасывали из Крыма в Архангельскую область. В связи с этим наш эшелон неделю простоял где-то на запасных путях в Тверской губернии.

      Земля вступила в эту войну неподготовленной. Объединённое Командование было создано только через год после её начала. Тогда, в самом начале, мы всего за несколько дней лишились наших колоний на Марсе и баз на Луне. А потом долго отбивались от атак из космоса, гоняли нанятых террористов на Земле, ликвидировали заговоры и отвоёвывали обратно потерянное. А если честно – то эту проклятую войну выиграли восемь человек – диверсионная группа из шести бойцов моего отряда, да прапор-алкаш со своим водилой.

***

      … – Вообще-то никогда не испытывала склонности к писанию мемуаров, ведению дневников и тому подобной чуши. Но однажды Батя сказал, что раз уж нас осталось всего четверо из тех, кто был, и кто сам всё на своей шкуре испытал, то надо всё записать. «Для потомков», так сказать… У нас тогда, помню, даже спор вышел, – с чего всё началось. Но потом Жека сказал, что у каждого всё началось по-своему. У Бати – когда они «Дмитрия Донского» обнаружили, у нас – когда мы пошли в армию. Для меня, впрочем, тоже всё началось гораздо раньше. Примерно в то же время, что и для Бати. У меня мама погибла. Попала под машину. И случилось это как раз под Новый год, 31 декабря. С тех пор у нас в семье не празднуют этот праздник. Мне было тогда 12 лет. Жили мы тогда в Тайцах. Вскоре после похорон меня забрала к себе крёстная – сестра отца. И я переехала в Питер. Это было