Девятый Аркан. Ирина Яновская

как всегда, была огромная толпа народа. А в сезон, коим по праву считается зима, для травматологов наступает и вовсе «жаркое время». Сегодня была весна, но народу было все равно много.

      Взглянув на очередь, моим первым порывом было – бежать, но я взяла себя в руки и не очень бодро задала традиционный вопрос: «Кто последний?» Вопрос повис в воздухе. Никто не то что не ответил, но даже и не пошевельнулся. Последних в этой очереди не наблюдалось, все, естественно, были первые. Пришлось пройти по коридору вперед и задать этот же вопрос еще пару раз, пока дед не махнул мне загипсованной рукой. Я немного удивилась, зачем махать поврежденной рукой, когда рядом имеется здоровая, а потом дала этому объяснение: так сразу демонстрируется причастность именно к этой очереди. Это была какая-то особая фишка этого коридора, потому что сразу за мной приковылял мужчина средних лет, в свитере и с бородой. Он сказал:

      – Девушка, тогда я за вами, лихо вы меня в коридоре обогнали, а я ведь перед вами шел…

      – И что? – не поняла я.

      – А то, если бы не сломанная нога, я пришел бы первым.

      Я молча кивнула, соглашаясь с ним. И уже начала раздумывать над тем, что может пропустить его вперед, но тут еще один мужчина спросил: «Кто последний?» И человек в свитере махнул ему костылем, мол, я… Вопрос о том, зачем слово «я» подкреплять костылем, опять пронесся у меня в голове, но этот вопрос сразу поглотил следующий: «А какие действия предпримет мужчина, который занял очередь последним?» Потому что никаких видимых повреждений у него не наблюдалось. Затем вышла медсестра и сказала, что те, кто уже вернулся с рентгена, заходят на прием через одного.

      – Ну все, мы теперь до ночи здесь застряли, – нервно сказала полная дама тоже без видимых травм.

      Очередь действительно двигалась крайне медленно, люди заходили в кабинет и пропадали там надолго. И, если бы сейчас нашелся смельчак, который пришел и сказал сокровенную фразу: «Мне только спросить», – ему бы тут же здесь что-нибудь сломали, и он, уже на общих основаниях, ждал бы своей очереди за направлением на рентген. Все были злы, раздражены и хотели быстрее уйти домой. Мне передалась общая нервозность, и только Влад излучал спокойствие, отгородившись от внешнего мира телефоном.

      К моменту, когда мне предстояло зайти к врачу, от корсета ужасно болела шея и уже начала болеть голова. В кабинете сидел немолодой врач, с вековой усталостью на лице. Рядом молодая медсестра с наращенными ресницами и красными губами, ее лицо явно входило в диссонанс со строгим белым халатом и пожилым, усталым врачом.

      – Паспорт, полис, – сказала она мне голосом биоробота.

      Врач оторвался от карты, в которую что-то записывал, и взглянул на меня.

      – У вас повторный прием?

      – Нет, первичный.

      – А почему вы уже в таком виде?

      – В каком таком? – не поняла я.

      – Почему вы в шейном корсете?

      – А… это мне дали, я и надела.

      – Рассказывайте, где и как получили травму.

      Я пересказала ему историю, опустив обожженные ноги Елены Станиславовны.

      Затем он попросил снять ошейник, попробовать покрутить головой туда-сюда, нагнуть ее вниз, поднять вверх.