Преступление без наказания или наказание без преступления (сборник). Алексей Лукшин

оже ведь живой человек. И неужели ей хочется по-другому?

      Ведь в книжках написано про эти охи-ахи-вздохи, а в кино затуманенная обстановка, где ничего не видно кроме скользящих тел…

      Но мне-то хочется так, а не иначе… Это же ведь природой придумано…

      А если я вдруг увижу всё это, обалдею, и кончу сразу прямо на неё от первого прикосновения?

      Парни такие все гиганты и силищи в них, и так у них было, и эдак. Думаю, врут все, Дон Жуаны тоже мне…

      Точно врут. Видел я их глаза, когда она со мной шла – все слюной изошли, пошли нафиг, лузеры…

      Ну а раз врут, то и бояться нечего – не съест же она меня. А если съест?

      Да, проблем… Будь что будет.

      Голос сбивается. В голове одно и больше ничего, а словами непонятно что говорю. Не знаю, как сказать, готовился-готовился, и на тебе! Духу не хватает…

      А была не была!

      – Хочу тебя сзади.

      … время замедлилось, всё – сейчас меня убьют.

      Какая она грациозная!

      – И я хочу…

      И смотрит – взгляд не прячет.

      – Только не торопись, мне тоже нравится…

      Вот это да! И доверие, доверие.

      За эти две секунды, пока ты грациозно разворачивалась и выгибалась, да, ради этого стоит жить, и тогда я ещё не знал, сколько раз всё повторится. И когда стояла передо мной, вот так, в боевой стойке, – я понял, что жизнь прожита не зря!

      Какая ты бархатистая.

      И странно, я больше не боюсь, что что-то может не получиться…

      Почему мне хочется поцеловать тебя?

      Да нет, не поцеловать, а впиться губами!

      Мне хочется что-то сделать – да не знаю, что там нужно делать – просто хочу и всё!

      Ну, а раз хочу – так и вперёд!

      Как ты интересно качнулась.

      Если небо есть, то сейчас оно на уровне этой кровати.

      Какая ты вкусная…

      Ты толкаешься?

      Какой я дурак – уже пора, ты хочешь и зовёшь меня к себе.

      Ох-х-х как приятно войти в тебя…

      Я хочу, чтобы ты тоже видела, как это красиво!

      Куда руки положить? Сюда можно?

      Наверное, можно, я же должен знать сам.

      Я же сам об этом мечтал. Вот это да!

      Как удар тока!

      Меня аж всего тряхнуло.

      Ты балуешься и качаешь задом. А я весь дрожу.

      Ты ещё сильнее выгибаешься, и я беру тебя за грудь. Движения становятся более интенсивными – всё быстрее и быстрее.

      Ты начинаешь сильно дышать, всё громче, и стонешь, уже не стесняясь. Я понимаю, что теперь пора.

      У меня начинают дрожать ноги, и я сам не замечаю, что уже рычу, темнеет в глазах, всё напрягается, стоп! Удар!

      Ещё удар!

      Сильнее, и как водопадом окатывает, мы замираем и валимся на бок. Дышим в такт.

      Мы такие влажные и счастливые.

      Потом это будет тысячу раз, но сегодня был первый.

      Девчонки, какие же фантастически красивые!

      В последний раз

      Бледный дым поднимался ровной струйкой. Эдгар, положив руки локтями на стол, курил на кухне. Делая очередную затяжку, рассматривал тлевшую в пальцах сигарету. Было слышно, как ударяет палец о сигарету при стряхивании пепла. Редко тяжёлый невидящий взгляд от сигареты, словно в пустоту, посматривал в комнату.

      Жена, загорелая и стройная, в трусиках, стояла перед зеркалом. Эластичная ткань, как наклейка, ровно облегала тело. Он внутренне взволновался: «С каждым годом она только ярче и обожаемей».

      – Марианна, – обратилась к маленькой дочери жена, – принеси пульт от кондиционера. Босые ноги зашлёпали по паркету.

      – Спасибо. Иди к папе. Он тебе туфельки новые оденет. Бабушка похвалит тебя сегодня: «О! Какая ты красавица у нас».

      Выключив кондиционер, плавно навесом бросила пульт на кресло. Дочь, прелестное создание, обняла ногу матери и прижалась щекой.

      Мазнув последний косметический штрих, жена удовлетворённо посмотрела на любимицу.

      – Дочь, ты чего? Завтра вечером в парк пойдём, на любимых лодочках кататься, – тронула за плечо. – Иди к папе, – слегка поднажав и не давая ей ослушаться. – Дочур, опоздаем!

      Надувшись и состроив гримасу, дочь шатко поплелась к отцу. Эдгар ласково улыбнулся.

      – Сердце моё! – протянул к ней руки и вопросительно посмотрел на жену.

      – Нель, позвони бабушке. Пусть она не доезжает до Профсоюзной и дождётся нас. Иначе в пробку попадём и на вокзал не успеем.

      Жена засуетилась:

      – Из машины позвоню, – она торопливо выбирала из двух лежащих перед ней кофт, какой отдать предпочтение.

      – Эдгар, тебе что