Атаман Войска Донского Платов. Андрей Венков

старше своего товарища», казаки были «близки к панике». Платов же, естественно, не растерялся. Счастье его характера заключалось в том, что при всех своих лености и сибаритстве, при массе других отрицательных черт (ведь пишем мы не о Боге, а о человеке), в критических ситуациях был Матвей Платов хладнокровен и деятелен и действовал молниеносно.

      Он приказал быстро сдвинуть телеги и загородить со всех сторон небольшой окоп, возведенный за ночь, а затем отобрал двоих казаков на лучших лошадях и направил их за помощью к Бухвостову, который был неподалеку со всей едичанской ногайской знатью. Опустим выспренные речи, которые приписывали Платову его биографы («… Знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братьев, за матушку-царицу – за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!»), зададимся вопросом, почему не послали гонцов раньше, ведь знали, всю ночь «окоп» возводили. Или что-то рассмотрели в подлетевших татарах наметанным глазом донские полковники? Обоза не бросили, в осаду сели. И это из-за ногайского добра?.. Гонцы в окружении небольшой команды бросились на прорыв. В короткой рукопашной татары эту команду рассеяли и загнали в вагенбург, один из гонцов погиб, но другой, пользуясь круговертью и неразберихой скоротечного боя, прорвался и исчез за речкой Калалах, что, собственно, и нужно было Платову и всем осажденным.

      В восемь утра, как явствует из документов, «окоп» был окружен со всех сторон, и крымчаки предложили донцам сдаться. В. И. Лесин в своей книге «Бунтари и воины» приводит гордый ответ осажденных: «По долгу присяги, учиненной Ее Величеству, мы отказываемся принять ваше требование. Из укрепления нашего не выйдем. Умрем за веру христианскую, но живыми в руки бусурманские не отдадимся».

      Переговоры закончились. Часть войска Девлет-Гирея спешилась и бросилась на штурм…

      Будь у осаждавших регулярная турецкая пехота или хотя бы одна пушка, казакам пришлось бы туго. Да им и так было не сладко, но часов до четырех они продержались. Ружейным огнем и картечью из единственного орудия отразили шесть приступов. Потери пока были минимальны, татарские стрелы, пущенные снизу, от подножья холма, на излете били сгрудившихся посреди укрепления казачьих лошадей, люди же почти не пострадали.

      Полковник Ларионов предлагал «политическое решение вопроса». Бой шел на ногайской территории, за ногайское имущество, и те же союзные России ногаи-едичанцы по одному и кучками крутились среди крымчаков не то в качестве зрителей, не то участников штурма. Можно было начать переговоры, привлечь к ним ногайцев и, обращаясь к неписаным степным законам, регламентирующим ситуации «гость – хозяин», «свой – чужой – доверившийся» и т. д., затянуть «переговорный процесс». Именно так, скорее всего, развивались бы подобные события сегодня. Но Платов отказался от каких бы то ни было переговоров. И другим не позволил их начать.

      Меж тем старший в отряде подполковник Бухвостов (будучи подполковником