Королевская кровь. Сорванный венец. Ирина Котова

уже давно нечего. Позвоните мне, пожалуйста, если вы решитесь…

      – Отойдите! – властно командует она, захлопывая дверь. Но визитка остается у нее. И теперь нужно набраться терпения и подождать.

      Через несколько дней он получает сообщение с предложением встретиться вечером в арт-кафе «Империя», расположенном в самом центре Иоаннесбурга. Это место для томных аристократов, с кабинками для приватных встреч и умеющими молчать официантами. Молодая герцогиня ждет его у окна в приват-ложе, курит. Она сильно накрашена – бледное лицо, темные глаза, темные волосы, ярко-алые губы. Весь вечер он любуется ею, напоминая себе, что он на задании, а она замужем. Он любит таких, как госпожа Симонова, – тонких, ухоженных, дорогих. Но почему-то во время их разговора в памяти всплывает совсем другое лицо – уставшей заплаканной девушки и ее прозрачные от слез серо-голубые глаза.

      – То, что я вам расскажу, останется между нами, – предупреждает она.

      – Но как же книга? – удивляется «писатель».

      – Плевать, выкрутитесь как-нибудь. Мое имя упоминать запрещаю. Понятно?

      – Понятно, – покорно кивает подставной журналист. – Зачем же вы тогда решились на встречу?

      – Я устала жить с этим, – тихо говорит леди, и «Евгений» вдруг со всей очевидностью понимает, что она на грани истерики. – Мне нужно хоть с кем-то поделиться, иначе я сойду с ума.

      Екатерина тушит сигарету, вытаскивает ее из мундштука и тут же закуривает вторую.

      – Мне кажется, я видела Марину после… после того, что случилось, – наконец произносит она, и видно, что страшно переживает.

      Писатель резко наклоняется к собеседнице, глаза его блестят.

      – Как? Когда?

      – Сначала, – она раскрывает свою сумочку, – вы мне поклянетесь на проклятии, что не причините ей вреда.

      Люк, понятия не имеющий, зачем Тандаджи ищет королевскую семью, с некоторой опаской берет маленький плоский черный камень с иголочкой посередине.

      – Я, Евгений Инклер, клянусь, что собираю информацию исключительно в познавательных целях и не для причинения вреда королевской семье или тем, кто дает мне информацию. – Он прокалывает указательный палец торчащей иголочкой. Кровь шипит, впитываясь в парные желобки, отходящие крестом от иглы, а запястье его окутывает едва ощутимая невидимая лента клятвы.

      Симонова кивает и даже расслабляется немного. «Да уж, – думает Люк, – отважная женщина». А если бы он оказался из тех, кто давно ищет королевскую семью, чтобы уничтожить? Как она справилась бы с ними?

      – Интересные вещицы у вас во владении, – замечает он, откладывая окровавленную салфетку, которую прикладывал к ранке. Страшно захотелось курить, и он, подумав, все-таки плюет на конспирацию – ведь в отличие от виконта Кембритча писатель Инклер не курит – достает сигарету и, щелкнув зажигалкой, затягивается.

      – Наследство от бабульки, – спокойно говорит Симонова. – Она была из потомков блакорийской аристократии. Из темных.

      «Инклер» чуть не