Все лучшие сказки русских писателей (сборник). Александр Пушкин

дикое яблоко есть, и показался дичок голодной Малаше слаще наливного садового яблочка.

      А кудрявая яблонька стоит да посмеивается:

      – Вот так-то вас, причудниц, учить надо! Давеча не хотела и в рот взять, а теперь ешь над горсточкой!

      Взяла яблонька, обняла ветвями брата с сестрой и посадила их в серёдочку, в самую густую листву.

      Прилетели гуси, осмотрели яблоню – нет никого! Полетели ещё туда, сюда, да с тем к Бабе-Яге и вернулись.

      Как завидела она их порожнём, закричала, затопала, завопила на весь лес:

      – Вот я вас, трутней! Вот я вас, дармоедов! Все пёрышки ощиплю, на ветер пущу, самих живьём проглочу!

      Испугались гуси, полетели назад за Ивашечкой и Малашечкой. Летят да жалобно друг с дружкой, передний с задним, перекликаются:

      – Ту-та, ту-та? Ту-та не-ту!

      Стемнело в поле, ничего не видать, негде и спрятаться, а дикие гуси всё ближе и ближе; а у девочки-привередницы ножки, ручки устали – еле плетётся. Вот видит она – в поле та печь стоит, что её ржаным хлебом потчевала. Она к печи:

      – Матушка печь, укрой меня с братом от Бабы-Яги!

      – То-то, девочка-привередница, слушаться бы тебе отца-матери, в лес не ходить, брата не брать, сидеть дома да есть, что отец с матерью едят! А то «варёного не ем, печного не хочу, а жареного и на дух не надо!»

      Вот Малашечка стала печку упрашивать, умаливать: вперёд-де таково не буду!

      – Ну, посмотрю я. Пока поешь моего ржаного хлебца!

      С радостью схватила его Малашечка и ну есть да братца кормить!

      – Такого-то хлеба я отроду не видала – словно пряник-коврижка!

      А печка, смеючись, говорит:

      – Голодному и ржаной хлеб за пряник идёт, а сытому и коврижка вяземская не сладка! Ну, полезай теперь в устье, – сказала печь, – да заслонись заслоном.

      Вот Малашечка скоренько села в печь, затворилась заслоном, сидит и слушает, как гуси всё ближе подлетают, жалобно друг дружку спрашивают:

      – Ту-та, ту-та? Ту-та не-ту!

      Вот полетали они вокруг печки. Не нашед Малашечки, опустились на землю и стали промеж себя говорить: что им теперь делать? Домой ворочаться нельзя: хозяйка их живьём съест. Здесь остаться также не можно: она велит их всех перестрелять.

      – Разве вот что, братья, – сказал передовой вожак, – вернёмся домой, в тёплые земли, – туда Бабе-Яге доступа нет!

      Гуси согласились, снялись с земли и полетели далеко-далеко, за синие моря.

      Отдохнувши, Малашечка схватила братца и побежала домой, а дома отец с матерью всё село исходили, каждого встречного и поперечного о детях спрашивали; никто ничего не знает, лишь только пастух сказывал, что ребята в лесу играли. Побрели отец с матерью в лес да подле села на Малашечку с Ивашечкой и наткнулись.

      Тут Малашечка во всём отцу с матерью повинилась, про всё рассказала и обещала вперёд слушаться, не перечить, не привередничать, а есть, что другие едят.

      Как сказала, так и сделала, а затем и сказке