Райдзин. Сияние. Алекс Делакруз

с этим движением шесть кровавых клинков разлетелись по сторонам. Меня ударило в грудь, но грудную клетку не пробило – удар вышел сродни воздушному толчку.

      В этот момент я услышал – скорее, даже не услышал, а почувствовал, пронзительный крик Надежды. Лицо ее исказилось от напряжения, клубящаяся под ногами Тьма вышла из-под контроля и расплавленным черным свинцом брызнула по сторонам, разлетаясь тягучими кляксами. Взрыв темной жидкости поглотил кавайную светлость – фигура княгини испарилась. Еще мгновенье – я видел контур тела, который почти сразу опал хлопьями черного пепла.

      Гибель Надежды я наблюдал всего пару мгновений. После удара созданным ею кровавым клинком, серая пелена вокруг уплотнилась. Из мглистого ковра под ногами рванулись густые лоскуты тумана, поднимаясь выше и заполняя все вокруг, а я потерял опору под ногами и почувствовал, что куда-то лечу.

      Лечу назад, спиной вперед.

      Пространство вокруг закрутилось, и на несколько секунд я ощутил себя словно в центрифуге. В животе ухнул комок, по ощущениям я как будто в сорвавшемся с тросов лифте. Туман серой пелены прикрывал нас друг от друга, но звуки через него проходили, пусть и приглушенные, как сквозь вату. Время снова вернулось в привычную скорость – я слышу визг Ангелины и крики да Сильвы.

      Продолжался этот полет-падение недолго, всего несколько мгновений, после чего я упал и покатился по земле. Сгруппировался, вскочил на ноги. Осмотрелся заполошно и понял – нахожусь в открытом амфитеатре школы «Аскольд». Круга Стихий здесь больше не было, а вот амфитеатр узнаваем.

      Тихо вокруг, спокойно.

      Тишину нарушал только долгий стон Ангелины – она лежит, подтянув ноги к груди и прислонив ладони к ушам. При этом кровь с ее рук и волос исчезла – отметил я машинально. Совершенно мимоходом, потому что уже осматривался вокруг и силился понять, куда мы попали.

      Тихо вокруг и спокойно.

      Как в могиле.

      «Альбин?»

      Ответа не последовало.

      – А это мы где? – проговорил вскочивший на ноги да Сильва, как и я ошеломленно осматривающийся по сторонам.

      Голос его звучит негромко, едва слышно. Ощущение, что у меня уши заложило.

      На ногах только мы с ним вдвоем. Магнуссон лежит навзничь, только сейчас открыл глаза и пытается проморгаться. Бертезен стоит на четвереньках, на локтях, смотрит на окружающий мир сквозь локоны растрепанной прически.

      – Где мы? – снова спросил да Сильва.

      Он говорит громче, но голос слышен по-прежнему сквозь вату.

      Бертезен поднялась на ноги, посмотрела на меня, на да Сильву.

      – Рискну предположить, что мы в аду, – подрагивающим голосом произнесла она, снова глядя на меня.

      Я смотрел по сторонам. На Бертезен не смотрел.

      Никаких чужих эмоций я больше не ощущаю. Эмпатия пропала. Браслетов-негаторов на мне нет, но сосущее чувство пустоты от отсутствия силы ощущается крайне остро. При этом безо всякой эмпатии я осознал и понял, что приглушенный