Там, за рекой. Михаил Котов

засмеялся.

      – Если увижу, что такая штука валится с небес, то обязательно скажу. Да и вообще, я подумал, может быть, это я перепсиховал, а машина стоит чуть выше по реке? Я плыл, лодку сносило, вот и оказалось по итогу, что я искал ее чуть ниже по течению, чем надо.

      – Кирилл, ты сам-то в это веришь?

      – Не очень. Но иначе придется признать, что я попал в какую-то абсолютно невозможную ситуацию. А это совсем глупо. Может, завтра встанем с утра – и чары развеются.

      – С чего бы это?

      – Ну должна же ситуация пойти на улучшение. Как иначе?

      Наташа улыбнулась:

      – И что – правда, семья есть?

      – Ага. Жена, сын и дочь. Старший в школу пошел, младшую еще в сад вожу. А к чему спрашиваешь-то?

      – Ты как женатый мужчина против не будешь, если я к тебе лягу? Мне кажется, что я от холода скоро просто сдохну.

      – Ложись. И семья не против будет, я и сам жутко замерз. Только чур не приставать, мне в Бельдяжки нельзя, я женат.

      Наташа пересела поближе, плотно прижалась, я обнял ее, и стало теплее.

      – Про «не приставать» – это моя фраза. И вообще, в Бельдяжки ему нельзя, а в Старый Плёс поехал.

      Может, она говорила что-то еще, но я уже не слышал, провалившись в такой нужный мне сейчас сон с надеждой на завтрашнее улучшение.

      Глава 9

      Я проснулся от очень болезненного ощущения: казалось, что кто-то ударил меня, причем изнутри. Я открыл глаза и понял, что надо мной звонит, раскачиваясь, колокол. Никого рядом не было, колокол звонил сам по себе низким, надтреснутым басом. Один удар, второй, третий.

      И снова тишина. Колокол остановился. Он по-прежнему медленно раскачивался, но ничего не было слышно. Ужасно болела спина, привыкшая спать в нормальной кровати, а не скрючившись на колокольне. Что-то больно кольнуло в левой руке. Я посмотрел на нее и понял, что это Наташа вцепилась в нее ногтями. Сама она неотрывно смотрела на уже почти остановившийся колокол.

      – Кирилл, вот что это было-то, на хрен?

      Как мог, я попытался утешить ее:

      – Ветер, наверное. Раскачал колокол, он и зазвонил. Ты даже не представляешь, как все звери в округе испугались. Наверняка они уже убегают отсюда с огромной скоростью. Хотя если это религиозные животные, то, может, и наоборот, мчат в нашу сторону.

      Наташа криво усмехнулась:

      – Как ты думаешь, а бобры верующие?

      Я уже приготовился шутить, как вдруг услышал еще один звук, заставивший меня замереть на месте. Внутри от страха все свело, я не мог даже договорить начатую фразу, я сидел, слушал и ничего не мог сделать. Ошибки не было – где-то там, внизу, кто-то пел.

      Наташа тоже услышала и дернулась.

      – Ты слышишь?..

      Я прервал ее на полуслове и закрыл рот рукой. Мы так и сидели в полнейшей темноте, как дикие животные, вслушиваясь в пение, больше похожее на плач. Сразу несколько человек, в основном женщины, пели что-то церковное жалобными и тонкими голосами. В воздухе запахло битумом.

      Я убрал руку от Наташиного рта и попытался привстать,