Пикник на обочине. Никто не уйдет. Дмитрий Силлов

время.

      Шухарт быстро пересек дорогу. Даже гайки не бросал, не до гаек. Это называется – сейчас или никогда. Перешагнул пеструю кучу тряпья с обломком ребра, торчащим из нее, и еще футов тридцать напрямую прошел, до темной, растрескавшейся скамеечки. Вроде не новая, того и гляди развалится. Стало быть, есть шанс, что твоя задница не превратится в кисель и не поджарится, если ты на нее присядешь. А присесть надо, потому что уже не только руки трясутся, но и колени подкашиваются. Нервы. Тяжко оно в Зоне без выпивки и курева.

      Шухарт аккуратно присел на край скамейки, торчащей возле подъезда. Вроде, нормально. Снова отпустила Зона-злодейка, снова помиловала. Знал бы как, молился б ей в такие минуты, как дикарь какому-нибудь своему могущественному духу-покровителю. А так только мысленно поблагодарить можно. Кого? А бес его знает кого. Зону. И этим все сказано.

      Руки и колени отпускать понемногу начало. Это хорошо. Значит, скоро можно будет дальше идти. Еще немного только посидеть, подумать о чем-нибудь хорошем. Например, о том, как здорово было бы, когда всё закончится, прийти в «Боржч», заказать себе коньяка сразу на шесть пальцев, чтоб два раза к стойке не бегать, и запустить на полную катушку старый музыкальный автомат с той самой песней, которую после Зоны можно крутить не переставая…

      Здесь, в Зоне, жизнь страшнее, чем в аду,

      Ну а находки хуже, чем потери…

      Но если ты с законом не в ладу,

      Тебе сюда всегда открыты двери.

      Не возвращайся, коль никто не ждет,

      Свободой наслаждайся в полной мере,

      Останься здесь, не прерывай полет,

      Не возвращайся, если не уверен.

      Не возвращайся, коль не убежден,

      Что нужен ты кому-то за кордоном,

      Что свет в окне обратно приведет

      Тебя в ночи к крыльцу родного дома.

      Забудь о счастье, это не для всех,

      На всех не хватит Ниццы и Парижа,

      И в Зоне догнивают кости тех,

      Кто был когда-то на нее обижен.

      Отсюда, сталкер, нет пути назад

      Тому, кто ни во что уже не верит…

      Ты лучше не оглядывайся, брат,

      Не возвращайся, если не уверен.[2]

      Насчет не оглядываться, это автор песни в самую точку подметил. Плохая это примета, в Зоне назад смотреть. Можно, например, самого себя в двух шагах увидеть, и моментом с катушек соскочить. Или еще что похуже.

      Кстати, на одном месте долго сидеть тоже не рекомендуется. Поэтому Шухарт встал и швырнул гайку далеко вдоль улицы. Посмотрел, как она прошла – свободно, будто и не в Зоне бросил ее, а на нормальной земле – и пошел себе по Третьему кварталу, мимо ржавых автомобилей, напоминающих гнилые гробы, прямо к просвету между домами.

      Туда, где начинался самый короткий путь к центру Зоны.

      Глава 2

      Машина желаний

      Золотой Шар только сокровенные желания выполняет, только такие, что если не исполнится, то хоть в петлю!

Аркадий и Борис Стругацкие. «Пикник

2

Слова Дмитрия Силлова – кроме строчки «Не возвращайся, если не уверен», принадлежащей перу Аркадия и Бориса Стругацких (роман «Пикник на обочине»).