Это моя земля!. Борис Громов

тоже доводилось. И с бывшим сержантом ДШБ он был полностью согласен. А тут, в гаишной учебке, прогнившие еще и при власти оказались. Не могло тут как-то иначе закончиться. Вопрос был только во времени. Правда, Пак предполагал, что возрождение феодализма в худших его проявлениях, вроде права первой ночи для новоявленных «сеньоров» по отношению к привлекательным «пейзанкам», займет несколько больше времени, и рассчитывал к тому светлому мигу приподняться достаточно, чтобы его и Свету все эти блудняки не касались. Похоже – не успел. Хотя, возможно, это просто у одного отдельно взятого придурка в мозгах короткое замыкание приключилось и, как говорится, «мнение редакции может не совпадать с мнением автора», – в смысле, все произошедшее – личная инициатива сы́ночки… Вот, пожалуй, и проверим…

      В кабинет, раньше принадлежавший начальнику Учебного центра, а сейчас ставший своего рода штабом прибравших к рукам власть в лагере спасения «шишек» из Ивантеевского УВД и городской администрации, Юра вломился, словно маленький, но очень злой бульдозер. Попытавшегося было встать на его пути секретаря (а может, учитывая обстоятельства, ординарца) он срубил хорошо поставленным еще в юности хуком, да и дверь распахнул едва ли не ногой.

      – Ну и какого рожна этот урод себе позволяет, я не понял? – с порога рявкнул он, поправляя висящий на плече «укорот». – Я спрашиваю: у него что, как у того кота, девять жизней в запасе? Может, еще и проверить хочет?

      Судя по выражениям лиц четырех сидящих за столом мужчин, они уже в курсе произошедшего. Еще бы, вон в углу кабинета, на небольшом кожаном диванчике, больше на кресло-переросток похожем, как раз сам сы́ночка и устроился. Сидит, сука, ручки на коленочках сложил. Пай-мальчик, мать его! Только рожа уж больно бледная, да глазки бегают, словно у пойманного за руку базарного карманника. Чует кошка, чье мясо съела.

      – Спокойно, Юрий, не стоит делать необдуманных поступков и говорить опрометчивые слова, – неторопливо и веско бросает один из сидящих за столом. Бывший зам ивантеевского мэра, папа провинившегося. – Думаю, никто не хочет, чтобы сейчас произошло что-то, о чем мы все потом будем жалеть. Ведь так?

      – Допустим, – с прищуром оглядел четверку «шишек» Пак.

      Так, кто тут у нас? Заместитель мэра Гапонов, старый знакомец; не один раз Пак к нему с пухлыми конвертами захаживал. Он тут явно за старшего. Двое в милицейской форме: начальник УВД и начальник этого самого Учебного центра. Плюс Скороходько – один из самых крупных и влиятельных городских бизнесменов. Ага, вроде Жмыхова, такой же «меценат и благотворитель», блин. В девяностые бригада Скорохода крышевала несколько рынков в Пушкино. В Ивантеевку Скороход благоразумно не лез, понимая, что со Жмыхом ему не тягаться, а когда жмыховской братве некисло накернили азербайджанцы, времена уже переменились и вопросы решались совсем не на «стрелках». В общем,