Горькое лето 1941-го. Отсутствует

Откуда же возьмется инженер, конструктор танков, если он никогда их не делал? Гражданская война в Испании – великолепный полигон – показала, что все, что мы считали своими достижениями, ни к черту не годится! Что в области создания вооружения мы идем совсем не туда… Мы убедились, что наша авиация многократно слабее немецкой, что танки не соответствуют уровню, достигнутому немецкой танковой промышленностью.

      – Сейчас нередко напоминают, что в 1941-м у немцев в основном были легкие T-I и T-II, а у нас уже и Т-34, и КВ…

      – К 22 июня в Красной Армии были 636 танков КВ-1 и 1225 – Т-34, разработка которых началась в 1937 году. А немецкие T-III и T-IV разрабатывались с 1934-го, и, главное, их производство давно уже было поставлено на поток! И в авиации Германия имела бесспорное превосходство… Так что Сталин, стремясь оттянуть начало войны, реально просчитывал возможности нашей промышленности, которая позволяла нам обрести такую же военную мощь, как у немцев, лишь к концу 1942 – началу 1943 года.

      – Тогда же решались и вопросы развития флота?

      – Еще в феврале 1931 года именно Сталин подал в Политбюро записку «Об охране Северного побережья», на основе которой и был создан Северный флот… А перед войной в Молотовске, теперь – в Северодвинске, по программе военно-морского судостроения должны были заложить авианосец, заложили два линкора – «Советская Россия» и «Советская Белоруссия», тяжелые крейсера. Когда началась война, все это пустили на изготовление эсминцев – их можно было сделать быстрее и числом побольше. Если бы мы успели создать тот флот, который замыслили в 1938 году на Севере, не было бы никаких проблем с полярными конвоями!

      – Известно, что войну стремились отодвинуть политическими методами, что сейчас осуждается с разных сторон.

      – А почему? Действительно, 23 августа 1939 года с Германией был подписан Пакт о ненападении – такой же, какой имели с ней Польша, Дания, ряд других стран. Был же и Мюнхенский договор, когда англичане и французы открестились от нас, от совместной борьбы против Гитлера, отдав ему на растерзание Чехословакию. Именно это и только это привело к Пакту о ненападении между Германией и СССР, потому что до последнего момента мы были в военном союзе с Парижем и Лондоном, но они отказали нам в этом союзе. Недаром же на Нюрнбергском процессе наша делегация заключила с американской, английской и французской делегациями джентльменское соглашение: они не вспоминают о пакте 1939 года, мы – про «Мюнхенский сговор». Честное соглашение: вы сделали гадость – мы были вынуждены сделать тоже не очень хорошее дело, вот и квиты. Зато теперь, когда потоком льют грязь на наше прошлое, без конца упоминая пакт Молотова – Риббентропа, о Мюнхене вообще не вспоминают. Кстати, тогда Чехословакию рвали на куски не только немцы. Поляки отхватили Тешенскую область, венгры – Южную Словакию и Закарпатье… Так что мы мало отличались от своих соседей по Европе, пытаясь сохранить нейтралитет в случае грядущей войны в Европе.

      – Вы считаете, это было реально?

      – Вполне! К тому же Сталин был уверен,