Меченый. Василий Горъ

перехватываю посох, забрасываю котомку на плечо, берусь за ручку двери и останавливаюсь, услышав полупридушенный шепот:

      – Ваша милость! Н-не побрезгуйте! Чем богаты, тем и…

      Киваю, протягиваю руку и останавливаю ее перед его лицом.

      Малец набирает в грудь воздуха, зажмуривается и протягивает мне перевернутую вверх дном крышку бочки, на которой лежит краюха черствого хлеба, закаменевший кусок овечьего сыра и половинка вареной репы.

      С сеновала раздается завистливый вздох.

      Криво усмехаюсь: да, так «везет» далеко не каждому.

      Скидываю с плеча котомку, развязываю узел и молча забрасываю в нее еду.

      Малец непонимающе моргает, потом вглядывается в мое лицо, пятится назад, натыкается спиной на стену и торопливо чертит в воздухе отвращающий знак:

      – С-спаси и сохрани. С-спаси и сохрани…

      На сеновале кто-то перепуганно икает. А потом начинает истово шептать «Славословие».

      Равнодушно пожимаю плечами, возвращаю котомку на место и толкаю дверь. Ногой. И натягиваю на голову капюшон, только оказавшись во дворе.

      Постоялый двор «Сломанная стрела» уже проснулся: со стороны свинарника доносится истошный визг поросят; пара мальчишек лиственей[19] восьми-десяти, нагруженные дровами, пытаются перебраться через лужу, разлившуюся перед входом на кухню; хмурый, как небо над головой, кузнец задумчиво пялится на правое переднее копыто каурой кобылки. Изредка убирая со лба мокрые пряди волос.

      Вглядываюсь в серую пелену, нависшую над городом, пытаясь высмотреть в ней хоть какие-то признаки окончания дождя, и не нахожу.

      В этот момент из черной[20] двери вылетает юноша в цветах де Герренов, вжимает голову в плечи и несется в каретный сарай.

      Не успевает он юркнуть в щель между створками дверей, как на втором этаже постоялого двора распахивается окно, и высунувшаяся наружу дородная дама истошно вопит:

      – …и пелерину!!!

      Поплотнее запахиваюсь в плащ и решительно выхожу из-под навеса: «Осталось полтора пальца. И…»

      Кривые улочки и подворотни Клоповника крайне немноголюдны: большинство жителей этой слободы так или иначе служат Ларрату[21], поэтому возвращаются в свои дома перед самым рассветом. Однако пройти мимо нее я не могу: где, как не тут, можно наткнуться на желающих взять плату кровью?

      Увы, сегодня Двуликий точно смотрит не на меня[22]: за четыре часа скитаний я натыкаюсь только на парочку усталых сутенеров, одного резака[23] и десяток потрепанных роз[24]. И не срисовываю ни одного даже самого завалящего насильника, грабителя или убийцы!

      К полудню, до смерти устав от ненавидящих взглядов и порядком проголодавшись, улавливаю запах подгорелого мяса и сворачиваю в безымянный переулок.

      Третий дом по правую руку пытается казаться постоялым двором: над его дверями приколочена самая настоящая вывеска, изображающая что-то вроде вставшей на дыбы коровы, а под ней накарябано что-то непонятное.

19

Лиственей – т. е. лет. Год на Горготе на четверть длиннее земного.

20

Черная дверь – дверь для простолюдинов. Белая – для дворян.

21

Ларрат – бог удачи, считается покровителем воров.

22

Смотрит не на меня – расхожее выражение, аналог нашего «не везет».

23

Резак – местное название вора, промышляющего на улице. Произошло от названия короткого острого ножа, с помощью которого они срезают кошели.

24

Роза – женщина легкого поведения.