Ничья. Ирина Мартова

богатство, для кого-то – наказание, для кого-то – обуза. Лизе возраст не мешал. Конечно, будь она помоложе, может, по-иному распорядилась бы своей жизнью, но ведь былого не изменишь. Не вернешь.

      – Да. Стареешь, Лизок, – грустно подмигнула она своему отражению. – Ну, ничего. И это пройдет.

      Очень хотелось спать. Но стоило коснуться щекой прохладной подушки, как в окно стукнули. Только Ольга умела так остро и звучно два раза ударить по стеклу, что звук этот, в точности похожий на барабанную дробь, давно стал их условным знаком.

      За много лет Лиза привыкла, что соседка может в любую минуту примчаться к ней, но такие поздние посещения случались довольно редко и, как правило, по невеселым поводам.

      Испуганно вскочив, она в темноте с трудом попала босыми ногами в тапочки и опрометью кинулась на веранду. Оттянув задвижку, поспешно отворила дверь.

      – Что такое?

      Ольга, невысокая худая женщина со смоляными волосами, проворно шагнула в дом, скинула туфли и прошлепала босиком по крашеным половицам в горницу.

      – А ты спишь, что ли?

      Лиза, шагая за ней следом, недоуменно перевела взгляд на настенные ходики.

      – Вообще-то, десять минут второго.

      – Не десять, а пять, – хмуро поправила Ольга.

      – Ну, пять, – безропотно согласилась Елизавета. – Чего не спишь?

      Ольга отодвинула стул, села и, погладив рукой вышитую гладью скатерть, подняла на подругу усталые глаза.

      – У тебя есть выпить?

      Удивленная Елизавета достала из буфета графинчик с домашней наливкой из синей сливы и молча поставила перед соседкой.

      – И рюмки давай, – одобрительно кивнула Ольга.

      Елизавета озадаченно глянула на подругу, но, ничего не спрашивая, спокойно достала с полки две рюмки, сходила на кухню за куском холодного мяса, порезала его, положила на большую тарелку хлеб, соленый огурец и поставила все это перед Ольгой.

      – Ну?

      – Садись, Лизка. Давай выпьем, – вздохнула Ольга.

      Елизавета, глазом не моргнув, открыла графинчик, налила в рюмки отливающей желтым наливки и невозмутимо спросила:

      – А повод-то можно узнать? Что ты отмечаем во втором часу ночи?

      – Вот нет второй такой! За это и люблю тебя, – обняла ее за плечи Ольга.

      Лиза привыкла ко всякому, поэтому лишь повела плечом.

      – А все-таки… За что пьем?

      – Не помнишь, значит? Забыла. – Ольга вдруг сжалась, сгорбилась, всхлипнула. – Пять лет нынче, как Вовка мой сгинул.

      Елизавета похолодела: «И впрямь! Как же я могла забыть?»

      Пять лет назад муж Ольги, отправившийся на подледную рыбалку, утонул, попав в полынью. Лед, ставший уже хрупким и пористым, не выдержал, треснул и раскололся, увлекая в образовавшийся омут взрослого большого мужчину. Его долго искали, а нашли только когда ледоход вскрывшейся реки выбросил его истерзанное крупными льдинами тело в пяти километрах от села.

      – Ну,