Миллион миров. Антон Карелин

первичный анализ показывает, что он был готов к прирождению.

      – Вот как, – кивнул детектив. – Буль-Буль был беременный Капелькой. Что ж, когда я освобожу мед.капсулу, приступай к планомерному излечению наших гостей. Но операционными методами освободи их от всех видов оружия. Даже если это значит превратить киборга Джо-Джо в калеку.

      – Принято к исполнению.

      – И ещё. Капельку отдай жеру. Пускай заботится. Теперь его очередь.

      – Принято. Вам нужно поспать.

      – Сначала позови остальных, – прошептал Фокс, чувствуя адскую слабость. – Хочу с ними поговорить.

      – Приглашение передано.

      – Гаммама, – неожиданно пробормотал Одиссей. Он только сейчас вспомнил об этом.

      – Прошу прощения? – ИИ даже с глубиной контекстного анализа не сразу уловил смысл.

      – Обычно в секунду опасности кричат имя самого близкого человека, или самого надёжного, который спасёт. Часто это слово: «Мама», особенно, у молодых. Я перестал звать маму с папой уже в детстве. А сегодня, в момент смертельной опасности инстинктивно крикнул: «Гамма».

      Одиссей улыбался. Недолгое мгновение продвинутый интос последнего поколения с неограниченным потенциалом развития вычислял, какую меру иронии уместно вложить в ответ на это, в общем-то, глубоко личное сообщение.

      – Когда пойдёшь в космос, надень шапку, – строго сказал он.

      – Ты живой! – воскликнула Ана, врываясь в мед-отсек.

      Её волосы были грязно-фиолетовые от тревоги, но в них полыхали огненно-рыжие пряди радости. Одиссею показалось, что девушке страшно хочется его обнять, ведь они только что вместе пережили такую угрозу. Снова. Но она не решалась.

      – Как ты себя чувствуешь?

      – Побитым с ног до головы. И с критической недостаточностью ласки в организме.

      Ана засмеялась и порывисто обняла его, одновременно решительно и несмело, спрятав лицо в сторону. Она боялась как следует прижаться, но очень хотела передать то хорошее, что думала. И от прикосновения её ладоней и запаха её волос по Фоксу пробежала щекочущая волна.

      – Конечно, ты сам их впустил и подверг нас смертельной опасности, – рассудительно признала Ана, и её яблочное дыхание скользнуло по лицу Одиссея. – Но потом ты был такой молодец!

      Радостные глаза девушки смотрели прямо в его глаза.

      – Когда тебя мучали этой штукой, – сказала она тихо, и рука девушки сжалась на его плече. – Мне больше всего на свете захотелось вернуть статус наследницы. При угрозе жизни наследника приходит один младший олимпиар. О, как бы он их уничтожил. Они бы просто исчезли, без следа. И мир стал бы лучше, чище.

      Она помолчала, а затем спросила:

      – Но ты сказал не убивать их. Почему?

      – Ты уверена, что мир стал бы лучше и чище? – тихо спросил Одиссей.

      Ану во мгновение ока прорвало; всё, что она перечувствовала и передумала за последние часы, вырвалось наружу.

      – А разве нет? – её напряжённые пальцы с болью