Тай. Его одержимость. Валерия Иванова

меня в щеку, а потом шлепает между ног ладонью, я вскрикиваю и, блть, едва не кончаю. Я просто на грани. Еще немного, еще чуть-чуть…

      Но продолжения не следует. Тай просто садится на кровати и поправляет на себе одежду. Я в шоке смотрю на него, моя грудная клетка часто поднимается и опадает, пульс шумит в ушах, а между ног тянет и требует финала.

      – Почему ты остановился? – хриплю я.

      Боже, я ненавижу себя за эту слабость, но я сильно хочу получить оргазм.

      Он поворачивается и ухмыляется.

      – Никакого секса до свадьбы, льдинка.

      Чего?

      Я ошарашенно смотрю на него.

      Я просто в шоке. Полнейшем.

      Я запахиваю на себе халат, а внутри так гадко, чувствую себя униженной. Я позволила ему себя трогать, а он…

      – Убирайся! – гневно говорю.

      – Мне нравится, когда ты дерешься и сопротивляешься, но выбирай свои битвы, Эльза, рассчитывай силу. Разница между борьбой за жизнь и безрассудством есть, но ты ее не чувствуешь вообще. Тебе не справиться со мной, смирись. Выхода просто нет. Молчи, – останавливает меня. – Мы заключим сделку. И если ты хочешь увидеть Еву и быть в безопасности, то согласишься.

      Сердце пропускает удар. Я не верю ни единому его слову.

      – И для этого я должна выйти за тебя замуж? Зачем?

      – Надо.

      – Охренеть какой емкий ответ.

      – Это все, что тебе нужно знать.

      Я встаю с кровати, ноги до сих пор трясутся от недооргазма. Чувствую, как пылают щеки. Смотрю на его руки, которые были на мне, нервно облизываю губы.

      – Я тебе все сказала. Я не выйду за тебя замуж, – скрещиваю руки на груди.

      Мозг кричит: остановись, подумай! Но “подумать” не про меня, тем более когда я на взводе.

      Тай встает и подходит ко мне, возвышается, приходится голову задрать, чтобы на него смотреть.

      – Ты молодец, а я не все сказал. Не выйдешь, а побежишь. Слушай внимательно, два раза повторять не собираюсь. Ты моя и будешь делать все, что я тебе скажу. А если нет, я тебя накажу, Эльза. И мы оба знаем, что тебе это не понравится, а вот мне – очень, – ухмыляется этот подонок. – Игры закончились, льдинка, ты попалась. У тебя выбора нет, и ты это знаешь. Ради своего ребенка ты пойдешь на все. Сегодня вечером состоится наша помолвка. Сюда придут гости. Не смей меня позорить. Тебе привезут платье, ты его наденешь, натянешь на мордашку улыбку и выйдешь к людям.

      Его слова бьют набатом в голове. Я на инстинктивном уровне чувствую, что действительно игры закончились, если я сейчас скажу что-то, что не понравится Таю, то он сделает так, чтобы я сильно пожалела.

      Мне придется сдаться.

      И я сдаюсь.

      Я стискиваю руки в кулаки, пытаюсь успокоиться. Я смогу, я выдержу. Не ради себя, ради ребенка.

      Но все равно не могу вовремя прикусить язык.

      – А ты в детстве в куколки хотел играть, да? А папа не давал. Я тебе не вещь, чтобы наряжать меня во что вздумается.

      – А я буду, – шагает ближе, задерживаю дыхание, смотрю с вызовом.