Девушка с характером. Анне Якобс

обращаясь к маленькому жалкому существу перед ней. – Тебе лучше?

      Карие глаза очень внимательно посмотрели на нее, под этим пытливым взглядом экономка почувствовала себя неуютно. Или девочка была совсем глупой, или как раз наоборот.

      – Спасибо. Мне лучше, фрейлейн Шмальцлер.

      В малышке чувствовался стержень. Она была не из тех, кто ноет. Только что она лежала в кухне на полу без сознания – так доложила Йордан, а сейчас уже стоит здесь как ни в чем ни бывало. Йордан утверждает, что у нее эпилепсия. Но эта часто болтает глупости. Элеонора Шмальцлер никогда не доверяла словам подчиненных. Полагаясь на свой острый ум, она позволяла себе – хоть и тайком – критически относиться даже к словам хозяев.

      – Прекрасно, – сказала она. – Нам нужна помощница на кухне, и тебя рекомендовала фрейлейн Папперт. Ты уже работала на кухне?

      Собственно, вопрос был излишним, она просмотрела трудовую книжку и свидетельства Мари, которые вчера доставил курьер.

      Взгляд девушки скользнул поверх небольшого дивана, по книжным полкам, уставленным книгами и папками, на мгновение задержался на зеленых, в крупную складку, оконных портьерах. Богато обставленная комната, в которой экономка была хозяйкой, кажется, произвела на девушку впечатление. По тому, как Мари коротко моргнула, стало понятно, что она заметила на письменном столе свои документы. В таком случае зачем она спрашивает, говорил ее взгляд. Она же все прочла.

      – Я трижды помогала в домах по хозяйству, готовила, стирала, разносила еду и присматривала за детьми. Кроме того, в приюте нам постоянно приходится чистить овощи, носить воду и мыть посуду.

      Нет, она ни в коем случае не была глупой. Элеонора Шмальцлер не любила слишком умных в своем подчинении. Такие думали лишь о своей выгоде, а не о благе дома. А еще умело подворовывали, и экономка с неохотой вспомнила одного дворецкого, который несколько лет припрятывал красное хозяйское вино, а затем продавал его. Она до сих пор не могла себе простить, что так долго позволяла этому жулику водить себя за нос.

      – В таком случае ты быстро вникнешь в свои обязанности, Мари. На кухне ты будешь в подчинении у нашей поварихи фрау Брунненмайер. Другие работники тоже могут давать поручения, и ты будешь обязана их выполнять. Я говорю это, поскольку ты, как я вижу, не работала раньше в таком большом поместье.

      Она на мгновение замолчала и изучающе посмотрела на девушку. Слушала ли та ее? Мари стояла, устремив взгляд на рисунок, выполненный углем, он висел в раме над письменным столом. Подарок молодой барышни Катарины. На прошлое Рождество она облагодетельствовала прислугу, каждому подарив рисунок. На том, что висел здесь, были изображены цеха, треугольники крыш, остекленных с северной стороны.

      – Тебе нравится картина? – с иронией спросила экономка.

      – Очень. Всего-то пара штрихов, но сразу понятно, что изображено. Мне бы тоже хотелось так уметь.

      В карих глазах этой девчонки были видны восхищение. Даже слабая улыбка мелькнула на лице.