Роулинг 2.0. Юрий Корчевный

реодолел так называемый «кризис среднего возраста», от будущего ждал только хорошего, и в жизни вновь появился смысл.

      Гости и лауреаты сидели за столиками с именными табличками, и только одно место оставалось свободным. Егор уже начал волноваться и ещё раз позвонил победительнице в номинации «Дебют», но искусственный голос вновь ответил, что телефон вызываемого абонента выключен или вне зоны действия сети. «В случае чего-то серьёзного она бы предупредила, а так мало ли что», опять успокоил он себя.

      Ведущие принялись называть номинации и приглашать к микрофону лауреатов, которые выходили, озвучивали заранее заготовленные речи, получали свои статуэтки и под аплодисменты собравшихся и бравурные звуки музыки возвращались на свои места.

      – И, наконец, главное открытие года: русская Джоан Роулинг, как её уже назвали эксперты! – возвестил ведущий и сделал многозначительную паузу, воспользовавшись которой, Егор быстро вышел к микрофону и сказал:

      – Друзья, к сожалению, отечественная Джоан Роулинг опаздывает по объективным причинам и очень извиняется. С вашего позволения, я передам ей эту заслуженную награду, – он взял у ведущего небольшую статуэтку, изображающую авторучку на подставке, под общие аплодисменты показал собравшимся, вернулся за столик и ещё раз набрал номер Валентины.

      Когда она опять не ответила, Егор почувствовал, как его напускная бодрость испаряется, и он вновь возвращается в состояние безнадёжной тоски, душевной скованности и полной апатии ко всему. Ничего не изменилось, черная полоса жизни никуда не делась, неудачи по-прежнему случаются всё чаще, а достижения всё реже и даются всё труднее.

      Валентина, одна в огромной, давно не ремонтировавшейся квартире, сидела в старом кресле, смотрела на большом мониторе трансляцию с церемонии награждения, где её назвали «русской Джоан Роулинг», и думала о том, что вся её жизнь с самого начала связана с несчастьями.

      Её родители, геологи, будучи в командировке на Севере, на машине сорвались с кручи, оба погибли и похоронены там же, на кладбище северного посёлка, а их дочь оказалась в интернате вместе с детьми местных оленеводов, откуда её забрала бабушка Нина Алексеевна, которая и рассказала внучке эту версию грустной истории её родителей.

      В детский сад Валю устроить не удалось, и всё своё время она проводила с бабушкой, которая часто выводила девочку на улицу погулять, но не в свой двор, а куда-нибудь подальше, чтобы соседи не видели, как она проверяет содержимое мусорных контейнеров в надежде выудить что-нибудь ценное, ведь пенсионные выплаты не поспевали за инфляцией, да и платили их с большими задержками.

      Однажды Валя в песочнице строила домики из песка вместе с ещё одной девочкой и мальчиком, за которыми присматривали две дамы. К Нине Алексеевне, которая только что нашла в мусорном баке три пустые бутылки, чтобы сдать за деньги, подошёл бородатый лысый мужик и сказал:

      – Контейнер только для местных. Выгружай добычу.

      – Он общий, – парировала бабушка.

      Дискуссия обострилась, зазвучали непарламентские выражения, и дамы собрались уводить своих подопечных подальше от склоки.

      – Господи, сколько бомжей развелось, – сказала одна. – А был приличный двор.

      – Не надо играть с этой девочкой, – строго обратилась другая к мальчику, который не хотел уходить. – Может, у неё глисты. Или вши.

      Валя поняла, что это про неё, и ей стало смутно и неловко. Тем временем бородатый выхватил из кучи мусора какую-то палку и замахнулся на собеседницу, но внучка неожиданно для себя подбежала к неприятелю и, к собственному удивлению, принялась декламировать стихотворение Лермонтова «Бородино», которое накануне слышала по радио. Сама того не подозревая, она запомнила текст и тут вдруг воспроизвела его. Лысый сразу утратил боевой пыл и здоровое нахальство, бросил палку, порылся в карманах своих штанов, но подарка юной исполнительнице не нашёл и смущённо отступил с поля брани, продолжая материться, но уже по-доброму.

      Нина Алексеевна тоже была удивлена внезапно открывшимися способностями внучки, и в её душе, всегда творчески настроенной на добывание средств к существованию, сложился новый бизнес-план. Вечером дома она попереключала телеканалы, и, найдя трансляцию популярной музыки, предложила Вале копировать исполнителей. Когда девочка довольно сносно выучила напевы Тани Овсиенко и Алёны Апиной, бабушка и внучка отправились на Арбат, где собирались разного рода умельцы, желающие повеселить публику и при этом подзаработать. Их смутила разношёрстная толпа, в которой они долго толкались прежде, чем девочка решилась показать свои таланты. Она начала петь, но в шуме и гаме её попросту не заметили. Прямо перед ними грохотали две огромные аудиоколонки, и какая-то девушка вполне похоже подражала Тане Булановой, исполняя «Ясный мой свет». Подавленная Нина Алексеевна поняла, что без серьёзной подготовки им тут делать нечего и собралась уходить, но маленькая Валя, вдохновленная оглушительными звуками, из круга зрителей выскочила прямо к исполнительнице и принялась танцевать вместе с ней. Публика разразилась аплодисментами, и в лежащий на тротуаре раскрытый гитарный футляр полетели деньги. Бабушка, претендуя