Мальтийский крест. Василий Звягинцев

в Москву, и начнём работу. Как я её вижу – сейчас не скажу. Сам, надеюсь, догадаешься. Нет, я тебя не брошу, – счёл нужным уточнить он, когда дым из «Петерсена» пошёл, как надо. – Просто – взрослеть пора…

      Слова эти в первый момент показались Вадиму странными. Куда уж, казалось бы? Столько он успел пережить, увидеть, повоевать. Потом сам, без подсказки, сообразил. Взрослеть – не стать старше на год или два. Перейти в иное качество. Из куколки – в имаго[39]. Сначала был обычным, ничем не примечательным человеком. Каким-то образом оказался причислен к послушникам, кандидатам в рыцари «Братства». А теперь – или (когда командиров рядом не осталось) сам первый выскакивай на бруствер с винтовкой наперевес, или…

      – Я всё понял, Дмитрий Сергеевич, – ответил Ляхов. – Желающего судьба ведёт, нежелающего – тащит, как говорили древние. Но давайте сегодня на этом закончим. Я тоже хочу принять участие в общем веселье.

      – Как водится. Не смею препятствовать. Только последнее – чтобы было о чём подумать на досуге. Александр Иванович – наставник и рекомендатель твоего брата Фёста. Если хочешь – я буду твоим. Для баланса. Ловушка, чем бы она ни была – явление неразумное. И когда карты хорошо перетасованы, шестёрки объявлены тузами и наоборот – связность системы вполне способна выйти за пределы механического анализа.

      – Не совсем понял, – осторожно ответил Вадим, хотя уже начал догадываться.

      – Разочаровываешь. Тогда совсем просто. Фёст будет жить и действовать по логике и в стиле Шульгина. Ты – по своей, с учётом манеры Воронцова. В итоге выйдет трудно алгоритмируемый коктейль. Как тебе?

      – Гениально, Дмитрий Сергеевич, – без тени лести ответил Ляхов. – При таком раскладе сам чёрт ногу сломит, не говоря о какой-то Ловушке…

      – Вот и ладно. А теперь, как на старом флоте принято: «Команде песни петь и веселиться».

      Ляхов думал, что состоявшийся у него с Дмитрием Сергеевичем разговор и был тем «серьёзным», что Воронцов подразумевал. Но нет. Серьёзный начался гораздо позже.

      Сначала к вываленному на правый борт «Валгаллы» парадному трапу подошёл командирский катер с «Изумруда». Из открытой задней каретки с достоинством поднялись девять лейтенантов и мичманов во главе с кавторангом Белли. Все в белых кителях, брюках и туфлях, при золотых погонах и кортиках на чёрных муаровых лентах. По традиции кают-компании крейсера – в тёмно-красных шёлковых носках и с того же цвета платочками, уголком торчавшими из карманов кителей.

      Взошли на палубу, дружно отдали честь встретившему их на шканцах Воронцову, но смотрели поверх и правее адмиральской головы. Уж больно неожиданным было зрелище.

      Что адмирал приглашает всю кают-компанию (за исключением трёх неудачников четвёртой вахты) на ужин, командир сообщил, но о том, зачем и почему вдруг – не обмолвился.

      Потому как сам не знал. Воронцов любил делать подчинённым сюрпризы. Предпочтительно – приятные. Жаль, не всегда получалось. Зато сейчас получилось в полной мере.

      Вот вам, господа офицеры, «пенители морей», подарочек. Тремя палубами выше, вдоль планширя выстроились девять девушек. Невообразимой

39

Имаго (лат.) – окончательная стадия индивидуального развития живого организма.