Настоящий американец – 4. Николай Живцов

успех. Глупо будет его не использовать. Я много думал об этом, искал варианты и, наконец, нашел обоюдовыгодный для нас обоих – рекламная кампания твоего Лаки Страйка с моим участием. Не всё же терапевтам рекламировать твои сигареты, – закончил он предложение шуткой, как опытный продажник.

      Вот это я понимаю выдоить предоставленный человеку шанс по полной. Остается только восхищаться такой хватке.

      – И ты решил обсудить этот вопрос на банкете после предпремьерного показа? Не хочешь сначала узнать сколько заработает “Гран-При” в прокате? – деланно удивился я.

      – Как я уже говорил, я уверен в успехе фильма, – самодовольно заявил молодой да ранний делец.

      – Как я понимаю, у тебя еще нет агента?

      – Пока не обзавелся, – подтвердил он.

      Это объясняло его желание рискнуть. Некому ему пока вправить мозги, посоветовать не спешить. Да, он уверен в успехе, но это ничего не значит, ведь сейчас он по-прежнему никто. Всего через несколько недель Коннери может стать исполнителем главной роли в кассовом хите, а может и нет. Вдруг фильм ждет провал, который погребет его уверенность? Но на этом можно сыграть и взять Шона в оборот уже сейчас, чтобы много не переплачивать.

      – Жду тебя на следующей неделе в Нью-Йорке, – подарил я ему надежду.

      – Не хочешь перекусить? – перехватила меня Мэрилин, улучив момент, когда наш с Шоном разговор подошел к концу.

      – Может сразу ко мне? – предложил я ей свою руку.

      Утро, вернее уже день, после показа начался тяжко. Банкетом мы с Мэрилин не ограничились, продолжили пить шампанское в номере, и вот результат. Кое-как сполз с кровати, дрожащими пальцами накрутил двузначный номер портье, которому заказал кофе, апельсиновый сок и свежую прессу. Когда вернулся из ванной в дверь уже стучали.

      Мэрилин даже не шелохнулась, продолжала сопеть в подушку.

      Не стал будить даму. Лучше бы ее вообще как-нибудь отсюда телепортировать, но увы, попал я не в будущее, а в прошлое, с его примитивными технологиями.

      Начал я с сока, усевшись за стол, заглотнул стакан за раз, и, придвинув к себе газеты, принялся смаковать горький кофе. Верхней в тонкой стопке лежала «Нью-Йорк Геральд». Глаза отыскали броский заголовок «Если это понравится зрителям, то кинематограф мертв».

      – Вот, козлы! – выплюнул я кофе на белоснежный халат, в котором вышел из ванной.

      «Не знаю какая муха меня укусила, но я решила сходить на предпремьерный показ нового творения уже ставшего скандально известным Дино де Лаурентиса. Назвать это фильмом у меня язык не повернется».

      – Сука! – подкорректировал я ругательство согласно гендеру.

      Взгляд метнулся в самый конец статьи, где стояла подпись кинокритика.

      – Джудит Крист, – прочитал я его имя вслух. – Ну ты и сука!

      Мэрилин застонала и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок, а я продолжил чтение.

      «Первое, что мне бросилось в глаза – это ужасная вторичность ленты. Всё это мы уже видели много-много раз. И в последний раз в “Гонщике” Кирка