Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы…. Василий Звягинцев

иным же – и сверх того. Совершенно по Пушкину – «владычицей морскою…».

      Так вот мне этого совершенно не нужно. Я вообще предпочитаю уклоняться от всякой ответственности за кого-то или что-то, кроме самого себя. Разве что совсем уже выхода никакого нет…

      Прошлепав босыми ногами по полу и на память выдернув с полки книгу в черном переплете, вернулся на веранду, по пути прихватив из бара плоскую бутылочку коньяка «КС» и пачку сигарет.

      – Ты что подскочил, чего там ходишь? – окликнула меня Ирина из своей спальни. Дверь в нее почему-то оказалась полуоткрытой.

      – Да так, на восход захотелось посмотреть… Спи дальше.

      Я слегка испугался, что она сейчас выйдет из комнаты, поломает мой философический минор. Мне же хотелось сохранить за собой это подлинное настроение.

      Но, к счастью, моя женщина удовлетворилась ответом и снова заснула. И очень правильно, что может быть лучше двух-трех утренних часов в собственной постели, самых сладких и безмятежных? Ей пока что деморализующих мыслей в голову не приходило, насколько я мог судить.

      Море под обрывом и за узкой полосой галечного пляжа лежало гладким и неподвижным. Часа через два появятся здесь немногие (в отличие от советских времен) отдыхающие, а еще точнее – люди, которым нравится проводить свободное время именно здесь. Отдыхать им особенно не от чего. Как и мне.

      Я, по обычной привычке, открыл книгу, где придется. И вот вам, пожалуйста. «Тоска», страница 38.

      – Что ты затосковал?

      – Она ушла.

      – Кто?

      – Женщина. И не вернется.

      Не сядет рядом у стола,

      Не разольет нам чай, не улыбнется.

      Пока не отыщу ее следа —

      Ни есть, ни спать спокойно не смогу я…

      – Брось тосковать!

      Что за беда?

      Поищем —

      И найдем другую.

      …………………………………

      – Что ты затосковал?

      – Она ушла!

      – Кто?

      – Муза.

      Все сидела рядом.

      И вдруг ушла и даже не могла

      Предупредить хоть словом или взглядом.

      Что ни пишу с тех пор – все бестолочь, вода,

      Чернильные расплывчатые пятна…

      – Брось тосковать!

      Что за беда?

      Догоним, приведем обратно.

      …………………………………………..

      – Что ты затосковал?

      – Да так…

      Вот фотография прибита косо.

      Дождь во дворе,

      Забыл купить табак,

      Обшарил стол – нигде ни папиросы.

      Ни день, ни ночь —

      Какой-то средний час.

      И скучно, и не знаешь, что такое…

      – Ну что ж, тоскуй,

      На этот раз

      Ты пойман настоящею тоскою…

      Вот именно! Как верно ощущено и написано двадцатичетырехлетним парнем, воспитанником первых пятилеток. Ему бы воспевать дороги, мосты и гидростанции, а он вдруг – про такое! Мне на его фоне – стыдно