Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы. Василий Звягинцев

знает, о чем ни начни размышлять, обязательно занесет в идеологические дебри. Добро бы ему нужно было перед кем-то отстаивать преимущества нынешней реальности перед родной, так ведь нет. Само собой в голову приходит, стоит оказаться хотя бы в обыкновенном гастрономическом магазине. В любой точке времени-пространства, кроме собственного. Обязательно подумаешь: «Ну что б им, дуракам, стоило сначала прилавки заполнить, а потом триллионы в мировую революцию вбухивать?!» И тут же антитезис: «Да какой же «трудящийся» согласится всякой ерундой заниматься, если и так жить неплохо? То ли дело – трехсотграммовую пайку жевать и мечтать, как отожремся, когда буржуев экспроприируем?»

      Совершенно никчемные вроде бы по обстановке мысли, зато позволяющие очистить мозги для предстоящей схватки интеллектов.

      Слава богу, слишком далеко в своих ассоциациях и аллюзиях Шульгин зайти не успел. Половой распахнул дверь, и в обширную горницу упругой походкой вошел адмирал, похожий на успешного, следящего за собой… адвоката, что ли? Как раз такая степень раскованности, независимости от окружающей среды, уверенности в собственной значимости и востребованности.

      Совсем ничего от сурового пилота или привыкшего к всеобщей льстивой почтительности большого начальника.

      Сашка поднялся, сделал три шага навстречу, протянул руку, представился, теперь уже вживую. Указал на накрытый стол. Для двоих в горнице было, пожалуй, чересчур просторно. Зато, в лучших традициях Средневековья, подчеркивало конфиденциальность встречи. Из жарко горящего камина не подслушаешь, а до зашторенных окон и дверей достаточно далеко. Современные микрофоны и прочая аппаратура достанут, конечно, и с сотни метров, но главное ведь настроение…

      Тем более что специалисты Маркина наверняка приняли все известные на Земле меры предосторожности, а также и многое сверх того.

      – У нас принято слегка перекусить перед началом серьезного разговора, – сказал Шульгин, – да и у вас, как я успел догадаться, тоже…

      Тут он не ошибся. Стол для «вечернего чая» рассчитан был на людей, собиравшихся «для дружеской беседы, которая не продолжается далеко за полночь[6]». Поэтому на него подавалось не более двадцати разновидностей холодных закусок, сыров, фруктов и столько же сортов спиртных и прохладительных напитков, кроме самовара с заварным чайником и кофе. И ведь съедали же, и выпивали, совершенно не задумываясь, что через недолгое время такое благополучие может закончиться самым неприятным образом.

      Половым в горнице во время встречи господ он появляться запретил, поэтому распоряжался и обслуживал гостя сам.

      – Чего изволите, ваше превосходительство, коньячок темный или светлый, ром непосредственно с Антильских островов, а то малаги, хереса… Выбор в этом ресторане прямо великолепный. Закусочки же перед вами, на усмотрение…

      Маркин поморщился. Да и правильно, слишком уж нарочито. Вот только сделает замечание или промолчит? Немаловажный штрих.

      – Зачем

6

См. Молоховец Е., «Подарок молодым хозяйкам». СПб, 1901 г.