Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант. Василий Звягинцев

шли часто, не хуже, чем в Батуми и Ленинграде, а все-таки… То ли намек, то ли исполнение заказа.

      Точно так же внезапно начался дождь, когда они устроили первый банкет после завершения строительства, когда появились здесь Лариса с Натальей.

      Галерею прикрывала широкая наклонная крыша, под ней не страшны были ставшие жесткими ливневые струи, брызги и те не доставали. Бесконечная ночная мгла простиралась вокруг, окружала Форт, сжимала гигантское дикое пространство до нескольких сот обжитых квадратных метров. Только ограда отделяла цивилизацию от вечности, не знающей календаря. Сколько там миллионов лет насчитывал на Земле кайнозой, шестьдесят, кажется? И все несчетное количество дней родная планета была точно такая, как эта, со всеми своими пейзажами, морями, реками, только без людей. Вот и сейчас…

      Жутковато, в общем-то, если всерьез задуматься.

      Один на целой планете. Это вам не островок Хуан-Фернандес.

      Шульгин, попыхивая сигарой, обошел галерею по периметру, вглядываясь и вслушиваясь в шелестящее безмолвие, вернулся на прежнее место. За время неторопливой прогулки успел сообразить, что именно ему следует сделать. Не тратя времени на сон. А то ведь и вправду можно не успеть. Если ему подброшена задачка на сообразительность, надо ее решить нетривиально и с блеском. Иначе сочтут, что не годен, и выбросят обратно.

      Минуту назад опасался, что придется здесь зазимовать, а теперь испугался совсем противоположного.

      Как правильно он сделал, что запустил генератор. Дизелек на постоянном газе рокотал, почти уже и неслышный, только ветром иногда накидывало горький запах выхлопа. Солярки в цистернах на полгода хватит, дальше видно будет. Освещение – бог с ним, на самом деле можно было и свечами обойтись, а вот компьютер сейчас необходим. Левашов и Новиков по известным им сетям и каналам давным-давно скачали десятки тысяч страниц недоступных в советской стране исторических книг и документов, хранившихся в библиотеках и спецфондах Лондона, Вашингтона, Парижа, касавшихся в том числе интересующего Сашку периода.

      Тут, кстати, следовало сказать спасибо и Ларисе. Она ведь, кроме всего прочего, была еще и аспирантом историко-архивного института, занималась (по закрытой теме) вопросами антирусской дипломатии конца ХIХ – начала ХХ века. Когда узнала о реальных возможностях своих новых друзей, немедленно потребовала извлечь и предоставить ей все, о чем могла только догадываться или слышать от надежных людей. Профессоров, доцентов, «выездных» или каким-то образом прикосновенных к поступавшим прямиком в спецхраны заграничным журналам. Все же прочие были обречены создавать свои диссертации, бесконечно переписывая и перефразируя десяток-другой «высочайше одобренных» монографий и трудов «основоположников», да и то не в полном объеме. Маркса с Энгельсом, например, дозволялось цитировать только по изданиям ИМЭЛ.[12] Что не переведено при советской власти или просто не «залитовано»

12

ИМЭЛ – Институт Маркса – Энгельса – Ленина, высочайшая и единственная инстанция, имевшая право публиковать и иногда комментировать труды «основоположников».