Творец слез. Эрин Дум

необходимость убедить Ригеля и себя, что в его комнату меня вело не любопытство, а только чувство долга. Слишком поздно я поняла, что эти слова были лживыми на вкус. – Она попросила разложить по местам постиранные вещи. Я просто выполняю ее просьбу…

      – Выполни теперь мою просьбу, – Ригель взял корзину из моих рук, колючим взглядом пригвождая меня к полу. – Уйди отсюда, Ника.

      Когда он разговаривал со мной сквозь зубы, то всегда называл меня Никой, а не бабочкой. Как будто мое имя – финальный аккорд, усиливающий значение его неприятных слов. Я сжала пальцы, почувствовав легкое натяжение пластырей. Ригель начал закрывать дверь перед моим носом.

      – Это элементарная вежливость, – укоризненно сказала я, тщетно пытаясь отстоять свою правоту. – Как ты не понимаешь?

      В глазах Ригеля промелькнула тень, и, едва шевеля губами, он пробормотал:

      – Вежливость?

      Я напряглась, видя, что Ригель открыл дверь. Он шагнул вперед, высокий и устрашающий, и уперся рукой в косяк.

      – Мне не нужна твоя… вежливость, – угрожающим тоном медленно произнес он. – Я хочу, чтобы ты убралась отсюда.

      Его вкрадчивый голос действовал на меня ошеломляюще, будто проникая в мою кровь. Я отскочила от Ригеля и испугалась собственной реакции. Впервые в жизни мне захотелось почувствовать злость, или презрение, или обиду в ответ на его поведение, но сердце больно сжалось от гораздо более глубокого мучительного чувства.

      Потом он закрыл дверь, и я осталась одна в полной тишине. Прикусив губу и сжав кулаки, я пыталась избавиться от болезненного ощущения. Ну почему мне так больно, если только что между нами произошло самое обычное столкновение в череде похожих стычек? И надо быть полной дурой, чтобы подумать, что что-то изменилось.

      Сколько я помнила, Ригель всегда меня кусал. Не хотел, чтобы я к нему прикасалась, приближалась или пыталась его понять. Вроде бы ему ничего от меня не было нужно, и в то же время он умудрялся мучить меня. Он преследовал меня как кошмар. Иногда мне казалось, что он хочет меня уничтожить, а иногда всячески демонстрировал, что не может находиться со мной в одном помещении.

      Строптивый, загадочный, подозрительный – настоящий волк.

      Его очарование сродни очарованию ночи, его глаза мерцали далеким холодным светом, как звезда, чье имя он носил. Я должна перестать тешить себя надеждой, что все изменится.

      Я вернулась к Анне, чтобы сказать, что все сделала. С трудом получалось говорить нормальным голосом. Она одарила меня красивой улыбкой и спросила, не хочется ли мне чаю, и я кивнула. Мы сели поболтать, устроившись на диване с горячим напитком.

      Я спросила о магазине, и Анна рассказала о своем помощнике Карле, хорошем парне, которому она очень доверяет. Я слушала, стараясь не упустить ни одной подробности, и грелась в теплом свете ее улыбки. Голос у Анны был ласковый и мягкий, как шелк. От ее светлых волос и нежного лица исходило свечение, которое, наверное, видела только я.

      Мне Анна казалась сказочной героиней, но она, конечно, об этом