Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится. Александр Гоноровский

на подушку:

      – Скоро маскарад. Вы знали?

      – Что за маскарад?

      – Весенний. В масках можно не таясь ходить средь толпы…

      – Я не хочу таиться, – сказал Бошняк. – Я должен поговорить с графом. Я умею быть убедительным.

      Каролина посмотрела на него, как учитель смотрит на нерадивого ученика. Бошняк очень не любил этот взгляд.

      – Желаете на дуэли погибнуть? – спокойно спросила она и продолжила, будто в который раз повторяла одно и то же. – Он и так узнает. Непременно узнает. Но если отношения наши не будут преданы огласке, всё может пройти тихо.

      – Пройти? – переспросил Бошняк.

      – Да, – ответила Каролина.

      Предрассветную тишину улиц нарушил стук копыт. Вдоль угрюмых фасадов и зелёных бронзовых львов, мимо чадящих масляных фонарей бежала чёрная казённая карета. Сонный будочник проводил экипаж равнодушным взглядом и снова опустил веки.

      Разбрызгивая грязный снег, экипаж повернул к дому Бошняка и остановился у парадного. Из кареты не торопясь выбрались фельдъегерь и двое солдат. Скрипя холодными сапогами, направились к двери.

      Услышав звук подъехавшего экипажа, Каролина откинула одеяло и легко подбежала к окну.

      – Как некстати, – сказала.

      Бошняк уловил беспокойство в её глазах.

      С лестницы донеслись гулкие шаги. Скоро раздался настойчивый стук в дверь.

      Было слышно, как лакей Фролка поворачивает ключ, гремит засовом, впускает людей в переднюю.

      – Коллежский советник Александр Бошняк здесь проживает? – голос, казалось, был занесён снегом.

      – Как доложить… прикажете? – неуверенно осведомился Фролка.

      – Фельдъегерь Блинков с предписанием на арест и сопровождение в Петропавловскую крепость.

      Каролина с удивлением подняла бровь.

      – Не беспокойтесь, это не за вами, – улыбнулся Бошняк.

      Всегда было трудно понять, шутит он или серьёзен.

      В комнате возник Блинков – щуплый, заснеженный, с честными спокойными глазами. Голова у него была крохотной и твёрдой, как грецкий орех.

      Позади Блинкова топтались два конвоира. Таращились на стоящую у окна Каролину. Рассвет бесстыдно проникал сквозь тонкую ткань её рубашки. Но это ничуть не смущало ни её, ни Бошняка, который вместе с солдатами любовался её красотой.

      – По какому обвинению арест? – не сразу спросил Бошняк.

      – Не могу знать, ваше благородие, – вежливо ответил Блинков. – Вы подымайтесь живее, у меня ещё три адреса.

      Каролина с любопытством смотрела, как Бошняк не торопясь встаёт, как Фролка приносит таз, полотенце, кувшин с подогретой водой.

      С сапог конвоя натекли лужи. Но Блинков уже не выказывал нетерпения. Он всегда позволял арестованным не торопясь проститься со свободой. Блинков находил в ожидании важную паузу, которая непременно должна была разделить обычную жизнь человека и его путь от крепости до каторги.

      Наконец Бошняк, в чистом сюртуке, причёсанный и пахнущий одеколоном, подошёл к Каролине, наклонился и поцеловал в лоб.

      – Даст