Зимний сад. Надежда Тонконюх

ось гудение разных приборов и сердитое сопение Марты.

      ‒ Понимаешь, ‒ продолжила Фелина, стараясь, чтобы голос звучал ровно, ‒ мне с детства снился этот сон. Будто я держу в руках что-то, похожее на семечко яблока: тёмно-синее, плоское, но при этом тяжёлое и горячее. Оно переливается всеми цветами чёрного масла в моих руках, а я всё держу и в какой-то момент понимаю, что горы могу свернуть, главное – захотеть!

      – Главное, чтобы горы не свернули потом тебя, – мрачно буркнула старшая научная сотрудница. – Кто просил хватать тебя руками неизвестный образец!? Когда я брала тебя под свою ответственность, то не думала, что мне достанется такая дикая практикантка. Ты что, цветов никогда не видела? – продолжила Марта, заполняя в компьютере таблицу.

      Фелина поджала губы. Только сейчас она начала понимать, во что может вылиться её авантюра. Но не начинать же спорить с прагматичной коллегой о детских глупостях вроде сна, ощущения невероятного могущества от странного артефакта и повторяющихся “сюжетах” о том, что она находит этот странный артефакт, будто так и должно быть.

      Вероятно, за нарушение техники безопасности её непросто отчитают перед всем учёным советом, но и просто выбросят за борт корабля науки и современности. Экспедиция просто продолжится без неё. Фелине же предстоит прилететь домой ни с чем. Никаких открытий, никакой учёной степени… да ещё и в личное дело запишут о её разгильдяйстве.

      Уловив тяжёлый вздох, Марта повернула седую голову, на миг прекратив чертить пальцами на керамической клавиатуре узоры слов. Из высокой причёски куратора выпала белая прядь. Женщина невозмутимо вернула локон на место ловким движением руки. Казалось, это большой богомол притворяется женщиной. Тьфу, что за бред! Она, конечно, очень тонкая и звонкая, но чтобы так сравнивать человека… Фелина потрясла головой.

      – Я записала в отчёте, что образец утерян. В общем-то, оно так и есть. Если не найдём его к завтрашнему утру, с нас обеих спросит начальство.

      Девушка застыла, не веря своим ушам. Спросить “почему?”, “зачем?”… Видимо, её лицо было гораздо красноречивее, потому что Марта смягчилась.

      – Я читала твоё личное дело. Читала, сколько ты отдала для того, чтобы попасть в эту экспедицию, и чего это тебе стоило. Кроме того, я верю, что ты такая же способная, как и твой дед, мир его праху.

      Фелина изумлённо посмотрела на Марту. Та, как ни в чём не бывало, продолжала заполнять отчёт. Многочисленные образцы растений стояли ровными рядами. Работы было очень много. И тем не менее…

      – Вы знали моего деда?…

      – Работали вместе, – сухо кивнула куратор. На мониторе с большой скоростью замелькали окна-голограммы. Одни сменяли следующие, практически не успевая появиться. Пальцы Марты носились по клавиатуре со скоростью водомерок по ровной глади воды. Больше девушка не решалась ничего спросить.

      Она внимательно оглядывала сухую и подтянутую фигуру начальницы в сером комбинезоне, пытаясь по движению плеч, рук и спины уловить хоть что-нибудь, способное дать ответ, какие эмоции сейчас испытывает эта строгая женщина, сидящая с идеально прямой спиной в лаборатории вместо того, чтобы блистать на званых вечерах. Её тугим косам, уложенным в форме спящих змей, завидовал весть отдел. Да что там! Весь корпус.

      Мало кто в это время мог позволить себе такие локоны и естественную красоту. В основном все параметры будущего ребёнка закладывали на этапе планирования. И тот рождался с набором необходимых родителям генов и качеств.

      Марта же презрительно называла это конструированием, отдавая предпочтения “божествам рандома”. Когда-то, в далёкие времена её молодости, это было очень популярным выражением. Фелина сама прочитала об этом в одной из книг. Правда, напечатаны они были на каменной бумаге. Бумажные выдавались только старшим сотрудникам Учебного Центра. При этом допуск в тот отдел заслужить было ох как не легко. Простые студенты и младшие сотрудники могли только наблюдать на специальных учебных трансляциях за тем, как бережно, в белых перчатках, листают старинные фолианты.

      Девушка грустно вздохнула. Если они не найдут в ближайшие десять часов образец в оранжерее, допуска до бумажных книг ей точно не видать, как своих ушей.

      Она потрогала свои обычные человеческие ушки, стандартной “средней формы” и улыбнулась. Её родители не стали заниматься конструированием, а позволили взять будущему ребёнку из их генов самое лучшее. Как часто в младших классах она с завистью смотрела на эльфийские уши подружек и терзала родителей вопросами, почему ей не выбрали такую внешность. “Ну, хотя бы ушиии!”. На что отец, хитро улыбаясь, надевал ей на голову шлем со словами “Потом сама увидишь”.

      Шлем лежал в углу кабинета. Рядом с пустой банкой, в которой раньше лежало таинственное семечко, похожее больше на плоскую синюю каплю. Оно было размером с ладонь и так хотелось руками ощутить тепло, исходящее от плотной кожуры. Но, чиркнув тонким и острым краем по защитной перчатке, семечко выскользнуло из рук на влажную почву оранжереи, оставив после себя нитяной ручеёк кровавого следа.

      Вероятно, оно всё еще лежит под тем разлапистым лопухом, листья которого, больше