В знак того, что более никто так не называл меня по имени. Ольга Глушаева

ь, когда на белом листе начали появляться первые буквы, складываться в слова, предложения, строчки.

      Эта книга о большой любви, о безграничном счастье, о потере и об огромной боли.

      Часть 1.

      Это был самый счастливый год моей жизни. И самый страшный. Точнее, даже и не год, девять месяцев и шесть дней.

      Я закончила университет и решила, что останусь жить в большом городе. Меня уже ждала работа. Любимая. О которой я и мечтала. Даже две.

      Эта квартира, где все и произошло, нашлась быстро. Сразу. С первого просмотра.

      Хозяин квартиры – старый еврей – по имени Яков Моисеевич открыл дверь и… Я влюбилась в эту квартиру.

      Однокомнатная почти пустая квартира в центре города на четырнадцатом этаже. Просторная. Большого метража.

      Сказать, что в комнате были красивые обои? Это ничего не сказать. Волшебные. Квартиру делал человек со вкусом. Из прихожей открывался вид сразу на комнату и кухню: комната была в прохладной гамме, а кухня в теплых розовых тонах.

      А на полу – настоящий паркет. Паркет!!!

      Огромная – и тоже пустая – кухня. Незастекленная лоджия вдоль всей квартиры с широкими перилами.

      Такая же огромная ванная.

      Телефон. На минуточку – это был двухтысячный год. По всему городу еще стояли телефонные будки.

      В комнате обнаружился полированный шкаф для одежды и крошечная тумбочка, на которой этот телефон и стоял.

      Честно, я не помню, были ли там стулья? Кажется, все-таки были. На чем-то же мы все-таки сидели: я и мои многочисленные в ту пору гости.

      На кухне не было ничего, кроме электрической плиты. Яков Моисеевич сказал, что мойку установит.

      В вентиляцию под потолком был воткнут искусственный цветок, на который я тогда не обратила внимания.

      Я влюбилась во все: в обои, паркет, простор, безмебельную пустоту, лоджию и фантастический вид с высоты.

      Осматривая квартиру я попутно узнала и немного о доме. Яков Моисеевич оказался архитектором, который спроектировал этот дом. Эта квартира досталась ему именно как архитектору. Дом изначально планировался в двенадцать этажей, но жизнь внесла какие-то коррективы. В итоге этажей стало четырнадцать.

      Пожилой еврей несомненно увидел, как мне нравится эта квартира, но, сдать ее отказался. Заглянул в мой паспорт, увидел отсутствие прописки и сказал: «Делайте прописку, а я подожду, мне ее сдавать не к спеху».

      Интересно, как бы сложилась моя судьба, прими я просто этот отказ и пойди искать другую квартиру? Какую-нибудь крохотную хрущевку на первом этаже?

      Но, я уже влюбилась в эту. А, хозяину я, видимо, показалась вполне благонадежным вариантом.

      «Аннушка уже пролила масло». Увы.

      Я сделала прописку. Квартира ждала меня месяц. Хозяин вручил мне ключи и назначил цену, как для вчерашней студентки. Смехотворную. За деньгами он явно не гнался в этой жизни.

      Что у меня тогда было? Совсем немного одежды. Пара коробок с книгами и тетрадями. Это все, реально, просто поместилось в единственный шкаф и тумбочку. Даже беспорядок устраивать было не из чего.

      Откуда-то я взяла матрас. Подушку родственники дали. Матрас я постелила у стены и спала весь этот год на полу.

      Откуда-то еще взялась раскладушка, она стояла сложенной и периодически доставалась гостям.

      Повезло мне не только с квартирой. С работами тоже.

      Еще на пятом курсе я начала вести прием в консультативном центре при институте, а после получения диплома меня ждала вакансия преподавателя психологии.

      Этим все не ограничилось. Не то в конце августа, не то в начале сентября я просто шла по улице и встретила однокурссницу.

      – Я иду из политехнического, – сказала она, – там есть вакансия ассистента преподавателя психологии, я на нее не пойду. Хочешь – иди!

      Так я нашла еще одну работу по душе. Я просто мечтала преподавать, работать со студентами, вести психологию, которой горела.

      Меня взяли. С трудовой. На пол ставки. Академический час пять рублей, пара – десять. Очень мало даже по меркам двухтысячного года. Но, это было круто! И то, что мне надо.

      А рядом со своим новым домом я увидела большое объвление – приглашали в Дом Офицеров в студию бального танца. И я пошла в двадцать пять лет исполнять свою мечту. Два занятия в неделю. Я считала дни между ними. Только чтобы снова окунуться в это счастье.

      ***

      Большую часть своей жизни я страдала от одиночества. Я была одинока все пять лет в общежитии, несмотря на то, что четыре года из пяти прожила с соседями. Несмотря на то, что с кем-то я дружила.

      Если мне было страшно одиноко в общежитии, где полно народа, то, что будет, когда я начну жить одна? Я прогнозировала еще худшее одиночество. Прогноз не оправдался.

      Не знаю, почему. Вот, не знаю, и все тут.

      Что случилось? Что произошло? Сработали пять лет учебы на психолога? Пара лет психотерапии? Изменение жизни: